Что за черт?
Двое солдат проследовали за доктором в палату, двое двинулись к Милли. Та невольно сделала шаг назад.
Шедший первым размахивал чем-то вроде большой книги с выступающей насадкой, чуть смещенной от центра, и жидкокристаллической индикацией. Солдат заглянул в кабинку, где сидела дежурная, помахал прибором и глянул на экран. Всмотревшись в показания, он поднял противогаз вместе с капюшоном, и Милли увидела подслеповатые глаза за бифокальными очками.
– Добрый вечер, мэм. Как вы себя чувствуете?
– Пока не увидела вас в противогазах, все было отлично. Потом у меня чуть инфаркт не случился. Кто вы и что здесь делаете?
– Я сержант Фергюсон из Группы быстрого реагирования на применение химического и биологического оружия. Мы прибыли в ответ на сообщение сотрудников больницы о возможном применении нервно-паралитического отравляющего вещества.
– Нервно-паралитический газ? Это вроде зарина?
– Как вариант, табун, или зоман, или ви-газ. Или самый распространенный фосфорорганический пестицид, то есть не обязательно что-то страшное. Сейчас я надену противогаз и с помощью этого, – он поднял прибор, – проверю, нет ли на вас следов нервно-паралитического вещества.
– А там вы что-нибудь обнаружили? – Милли показала на кабинку за стеклом.
– Слава богу, ничего опасного, – улыбнулся сержант.
– Меня все равно проверьте! – Милли махнула рукой.
Сержант надел противогаз, быстро проверил герметичность и вошел в кабинку к Милли, предварительно помахав своим прибором у порога. Очевидно получив отрицательный результат, сержант двинулся дальше. Милли выполняла его указания, и сержант проверял ее с головы до ног. Он попросил ее поочередно поднять ноги, чтобы проверить подошвы, затем велел выдохнуть и поднес прибор к ее рту. На таком близком расстоянии Милли услышала шум маленького вентилятора, засасывающего воздух через насадку.
Из кармана сержант достал темно-серый поролоновый пакет со спрессованными швами и застежкой-липучкой и положил его на стол.
– Все чисто, мэм, но, уверен, вас попросят задержаться, чтобы исключить присутствие боевых биологических средств.
Сержант вышел, быстро переговорил с напарником и вернулся в кабинку за стеклом. Там он снял маску и улыбнулся:
– На тот мизерный шанс, что вы что-то подхватили, я оставил на столе противохимический пакет. Если потекут слюни или сопли, или станет тесно в груди, или поплывет перед глазами, зовите нас на помощь. Если мы сразу не ответим, в пакете две шприц-ручки. В одном два миллиграмма атропина, в другом – шестьсот миллиграммов протопама, или хлорида праликсодима. Снимаете колпачок и вонзаете шприц в бедро, дюйма на четыре над коленом. Насчет одежды не беспокойтесь: игла ее проколет. Значит, сначала атропин, потом протопам, договорились?
– Вы меня пугаете.
– Если честно, я почти уверен, что беспокоиться вам не о чем.
– Тогда почему вы здесь?
– Дабы окончательно удостовериться, что беспокоиться не о чем, – еще раз улыбнулся сержант и показал на травматологическое отделение. – У вашего друга проявляются некоторые симптомы отравления нервно-паралитическими веществами. Казалось, он уходит из-за остановки сердца и дыхания, но на атропин отреагировал отлично. Атропин применяют во многих случаях, а не только при отравлении нервно-паралитическим газом. Просто больница менее чем в четверти мили от Белого дома. Поэтому наша группа командирована сюда, а не находится с остальными в Мэриленде. Лучше перестраховаться, – что случается, когда опасность недооценивают, известно каждому. Сейчас я поговорю с капитаном Трином, своим командиром, который ушел к докторам в реанимацию, и узнаю новости. Эксперт Марко, – сержант показал на солдата у двери, – останется здесь. Если появятся симптомы, которые я упоминал, сообщите ему.
Милли кивнула. Сержант вновь надел противогаз и коридорами направился к процедурным. Он шел без особой спешки, не бежал, и это успокоило Милли больше его слов.
Через несколько минут в травматологическое отделение вошла специальный агент Бэкка Мартингейл с командой из шести агентов, все в темно-синих ветровках с аккуратными белыми буквами «ФБР». Медики их явно ждали, хотя дежурный хирург откровенно вытаращился на дробовики, которые несли трое агентов.
Начинается полное безумие… Мысленно Милли отметила, что пора прыгать куда подальше, но не прыгнула. У нее имелись вопросы и к медикам, и к ФБР.
Бэкка кивнула Милли, но своей главной задачей она, очевидно, считала охрану Паджетта. Милли очень хотелось присутствовать, когда дойдет до конфликта интересов докторов, ФБР и Группы быстрого реагирования.
Милли уставилась на пакет, оставленный сержантом Фергюсоном. «Антидот нервно-паралитического ОВ». Милли содрогнулась: откуда взяться нервно-паралитическим веществам? Она ведь находилась в той же среде, что и Паджетт, ела ту же еду. Никаким посторонним влияниям было неоткуда взяться. У него осталась одежда. Неужели в полой пуговице он прятал капсулу с ядом? Милли постоянно за ним следила. Внутрь Паджетт принимал только еду и питье, которые Милли ему приносила. Только то, что она ела и пила сама.
Стены кабинки начали смыкаться, пульс участился. «Господи, мне тоже попало! – охнула Милли. – Или я попалась». Она бездумно потянулась за антидотом, но заставила себя отпустить пакет. Правая рука дрожала.
Вот идиотка!
Кому, как не ей, распознать психосоматические проявления физических симптомов! Обильного слюноотделения нет. Напротив, во рту сухо, как в пустыне. Если накрутить себя как следует, наверняка появятся все симптомы, которые перечислил сержант.
Милли немного успокоилась, когда из реанимационной палаты показался сержант Фергюсон. Противогаз он убрал в подсумок, защитный костюм расстегнул до пояса. Сержант заглянул в кабинку к Милли и забрал противохимический пакет.
– По нашей части все чисто.
– Следов нервно-паралитического газа нет?
– Наши приборы их не обнаружили. А вот доктора обнаружили имплантат, что-то вроде вагостимулятора. Похоже, он барахлит. Доктора увидели рубец и нащупали шишку вот здесь. – Сержант похлопал себя под ключицей. – Когда сделали рентген, снимок показал имплантат и провод, тянущийся вверх по шее. Доктора уверены, что проблема именно в этом.
Милли вытаращила глаза. Рубец она видела, но, помня послужной список Паджетта, решила, что это боевая рана со времен сотрудничества с «Икзекьютив ауткамс».
– Зачем нужен такой имплантат?
– Дежурный хирург говорит – ими лечат отдельные виды эпилепсии и используют в борьбе с депрессией. Но, по его словам, такие сбои в литературе не описаны. Если это имплантат от «Сайбероникс», разрешенный Управлением по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами, он должен был просто отключиться, а не посылать высоковольтные импульсы, вызвавшие такие симптомы.
– А вы что думаете?
– Даже не знаю. – Сержант пожал плечами. – Моему командиру эта версия нравится. Капитан Трин – дипломированный токсиколог. Он говорит, что вагостимуляция объясняет и те симптомы, которые проявились у пострадавшего, и те, которые не проявились. – Фергюсон спрятал противохимический пакет в другой подсумок. – В общем, спецслужбе на радость, мы уходим. – Сержант повернул голову туда-сюда, разминая шею. – Как приехали, мы сразу поняли, что вызов, скорее всего, пустой. Нас сорвали с места из-за галлюцинаций.
– Из-за галлюцинаций? Паджетту что-то привиделось?
– Нет, пострадавший в сознание не приходил. Галлюцинации случились у медперсонала, вот мы и решили, что ваш приятель отравлен нервнопаралитическим веществом, от следов которого
