— Это было неприятно, — признался я.
Они тоже отреагировали на разблокировку Когтя, хотя и не столь сильно. Я чувствовал тайное, смешанное с восторгом отвращение, охватившее Телемахона от запаха окровавленных клинков, и тусклое пламя тикающего, терзаемого болью разума Леора.
Абаддон восстановил поле, введя код реактивации. Дискомфорт пропал сразу же, как только оружие выпало из времени.
— Неприятно, быть может, однако чрезвычайно поучительно, — наконец отозвался Абаддон.
Он подошел к верстаку и бесцеремонно бросил туда свой болтер. Металл громко лязгнул о металл.
— Итак. Леорвин говорил, что вы пришли забрать мой корабль? Продолжайте.
Было уже немного поздно врать, и я подозревал, что он распознал бы любую ложь, сколь бы складно я ни облек ее в слова.
— Эта мысль приходила нам в голову, — ответил я.
Абаддон трижды постучал о броню напротив сердца. Этот формальный жест искренности был обычным делом у многих Сынов Хоруса, родившихся на Хтонии.
— Не пытайтесь это сделать, поскольку мне придется вас убить. Ты слишком мне нужен, чтобы позволять тебе умереть, брат мой. — Он сделал паузу и вновь обратил на меня взгляд своих золотистых глаз. — Как дела у твоей сестры, Хайон?
Я следил за тем, как он играет словами, не пытаясь по-настоящему ухватить смысл. Он знал, что мы придем, и знал, кто мы такие. Ему было известно, что я намеревался присвоить «Дух мщения». А теперь он утверждал, что я ему нужен — не представляю, для чего. Однако при упоминании сестры я ощутил, как сжимаются зубы. Вокруг пальцев обвилась смертоносная молния, вызванная к жизни вспышкой моей злобы.
— Что-то не так, Хайон? — Глаза Абаддона понимающе светились золотом.
— Ты ее у меня не отнимешь.
На протяжении нескольких ударов сердца казалось, что по венам, заметным под кожей его щек и на шее, течет более темная жидкость, чем кровь. Я практически ничего не мог прочесть в его окруженном железной броней разуме под внешним фасадом спокойствия, которое он использовал, как щит. Однако я чувствовал, как в его сердце, за внешне добродушной улыбкой, струится что-то вроде лавового потока.
— Я спросил, в порядке ли она. Это едва ли угроза отнять ее у тебя.
Теперь Леор и Телемахон уставились на меня.
— Твоя сестра? — переспросил Пожиратель Миров.
Вместо меня ответил Абаддон:
— Анамнезис. Прости, я полагал, что об этом все знают.
Леор разинул рот.
— Эта бедолага, которая плавает в суспензорной жидкости в Ядре… Это твоя сестра?
Я не имел никакого желания обсуждать это, особенно здесь и сейчас. Леор предпочел не заметить намека, заключавшегося в моем говорящем молчании.
— Зачем ты позволил Механикум сделать такое с той, кто с тобой одной крови?
— Не было выбора. — Я развернулся к Леору, заставив змеящуюся молнию рассеяться в зловонном воздухе зала.
Приходилось быть осторожным — от любого признака агрессии его Гвозди начали бы вгрызаться.
— Ее заразил один из психических хищников нашего родного мира. Он отложил яйца в ее сознание, и потомство существа поглотило половину ткани ее мозга, прежде чем их успешно удалили. Она могла стать Анамнезис или же жить в муках, став отупевшей оболочкой той женщины, которой была прежде.
Разговор на эту тему вновь вернул прошедшее: последние ночи возле постели сестры, необходимость мыть ее тело, над функциями которого она утратила контроль. Непрекращающийся плач наших родителей, винивших черепных хирургов за слишком плохую работу и меня за слишком позднее возвращение на Тизку. Занимавшие всю ночь глубокие прощупывания сознания Итзары, поиски какой-нибудь ее части, оставшейся незатронутой прожорливыми тварями и последующей хирургической чисткой.
Я отдал младшую сестру на аванпост Механикум на Просперо, зная, что в их экспериментах нужен живой психически развитый человек для преобразования в Анамнезис. Мне было известно, что это рискованно и что все предыдущие попытки создать искусственную совокупную сущность потерпели крах. Но рискнуть стоило, и я бы поступил так снова. Это был единственный достойный выбор.
Леор с Телемахоном увидели меня в новом свете. Абаддон смотрел на меня так, словно видел и слышал все, о чем я думаю.
Он постучал кончиками пальцев по броне напротив сердца, три раза.
— Прости меня, брат. Эта рана свежее, чем я думал. Я не хотел обидеть или оскорбить.
Я разжал зубы, но напряжение не отпускало.
— Все в порядке, — солгал я. — Я… оберегаю ее.
— Твоя преданность делает тебе честь, — заметил Абаддон. — Это одна из причин, но которым я тебя призвал.
— Призвал нас? — До Леора дошло в тот же момент, что и до меня. — Саргон… Несущий Слово был не пророком. Ты послал его к Фальку, чтобы заманить нас сюда.
Абаддон раскинул руки и отвесил учтивый поклон. Собранная из разношерстных частей броня взвизгнула при движении.
— Саргон, несомненно, пророк, но да, он послужил приманкой. Едва ли это можно назвать искусным манипулированием. Вы не единственные, кого я позвал, однако вам принадлежит честь быть первыми. Я положился на отчаяние Фалька и его желание отомстить за осквернение наследия своего легиона. Я положился на то, как Ашур-Кай жаждет любых обрывочных прозрений. Положился на стремление Телемахона противостоять Хайону. Положился на сочувствие Хайона к разбитому легиону и его верность Фальку, а также на веру, что он сможет захватить «Дух мщения», сделав свою сестру машинным духом корабля. Что же касается тебя, Огненный Кулак, я положился на твое желание отыскать нечто большее, чем жизнь обезумевшего от крови налетчика, и на твое стремление обрести цель. Короче говоря, я положился на воинов, которым хотелось стать большим, нежели просто наследием своих ослабевших легионов. Все с легкостью вставало на свои места. Саргон был лишь первым дуновением, с которого начался ураган.
На покрытом швами лице Леора застыло хмурое выражение. Я ждал от него еще каких-то комментариев, однако вместо этого он прорычал:
— Не называй меня Огненным Кулаком!
Легионер Сынов Хоруса рассмеялся в ответ. Грязные волосы липли к его бледным щекам.
— Хорошо, брат мой. Как пожелаешь.
Мы продолжили разговор, а Леор прошелся по залу, изучая аппаратуру и вникая в назначение каждой из машин. Дольше всего его взгляд задерживался на оружии.
— Не трогай это, — в какой-то момент предостерег Абаддон.
Леор положил на место роторную пушку. Многочисленные стволы взвизгнули и остановились.
Я задал вопрос, который уже целую вечность задавали воины Девяти легионов:
— Почему ты бросил свой легион?
Абаддон, отвернувшись, трудился над лежавшим на верстаке болтером, смазывая механизмы и промывая снятые детали чистящим раствором.
— Война Хоруса закончилась. Та война имела значение, эта же — нет. От подлинного противостояния остался лишь пепел, так с чего меня должны заботить эти бессмысленные и бесконечные стычки между Девятью легионами?
У меня бурлила кровь, и дело было не только в последствиях разблокировки Когтя.
То, как непринужденно Абаддон делился многочисленными сведениями обо мне и моих братьях, безусловно, не смягчало чувства настороженности. А от того, как безмятежно он отмахнулся от жизней, потерянных в Оке
