Отчаянная паника у него в глазах, когда дрожащие конечности начинают подламываться под ним. В этой панике мольба, последние функции мозга вопят: нет, нет, этого не может быть, это несправедливо, это не может происходить на самом деле. Вялая, жалкая ярость, когда убитый понимает, что все так и есть, и он не в силах этого изменить. Кончено. Он мертв. Ему остается лишь умереть.
Вот такую смерть я и обещал Саргону. Именно это проносилось у меня в мыслях, пока я угрожал перерезать его и без того изуродованное горло. Как же приятно было бы оборвать его жизнь этой сдавленной песней беспомощного бульканья. Что же касается его, он стоял неподвижно, пребывая в совершенном ошеломлении.
Даже Леор вздрогнул от моей реакции. Его лицо подергивалось, отвечая на внезапный укус Гвоздей. Телемахон молча наблюдал из-под своей маски, хотя его удивление физически ощущалось в воздухе между нами. Абаддон медленно поднял руку. Его золотистые глаза были расширены, в движениях по-прежнему ощущалась власть. Я шокировал его, однако он не позволял удивлению взять над ним верх.
— Где она? — спросил я сквозь сжатые зубы.
— Хайон… — начал было Абаддон.
«ГДЕ ОНА?» — отправил я импульс, острый, как пронзающее череп копье.
Отделенный от моих мыслей Саргон вообще никак не отреагировал, но Абаддон с Телемахоном отшатнулись назад, схватившись за голову. Леор рухнул как подрубленный, из его носа потекла кровь.
— Хайон… — предпринял еще одну попытку Абаддон, моргая и прогоняя боль в носовых пазухах, вызванную моей яростной телепатией. — Я недооценил твою привязанность к демону. Приношу за это извинения. Но отпусти оракула, и мы отыщем твою волчицу. Ты знаешь, что я не хочу причинять тебе вреда. Ни тебе, ни твоим братьям, ни твоему фамильяру.
Сейчас мне стыдно, что я не отпустил Саргона сразу же, однако доверие уже не давалось легко ни одному из воинов Девяти легионов. На протяжении еще нескольких ударов сердца я продолжал прижимать клинок к плоти Несущего Слово, а затем отпустил оружие с низким, влажным рычанием, которым могла бы гордиться Гира.
— Ну и темперамент, — заставил себя улыбнуться Абаддон.
Я подошел помочь Леору подняться на ноги. Мы взялись за руки, и я потянул его вверх. На тыльной стороне перчатки он носил выполненный из меди символ бога Войны — «на удачу», как он всегда утверждал, хотя и был мало религиозен. Я чувствовал лучащийся оттуда жар даже сквозь его руку, даже сквозь свой доспех. Левая сторона его лица дергалась так сильно, как никогда прежде. Вместо обычного мыслительного процесса я регистрировал в его мозгу лишь усталую боль. Он боролся с Гвоздями за контроль над собственным телом.
— Гх-х-х, — произнес он.
Губы покрывала слюна.
— М-мхм.
— Прости меня, брат.
— Мхм… — В его черных глазах снова проступало узнавание.
Он выругался на награкали и более ничего не сказал.
Я обернулся к Саргону:
— Где моя волчица?
Несущий Слово отвел меня к ней безо всякого сопротивления. Молчание, царившее среди нас, было первым действительно неловким моментом после нашего прибытия. У меня копились вопросы — вопросы, которые мне мучительно хотелось задать. Насколько хорошо на самом деле Абаддон знал этого оракула? Какими еще способностями обладал Саргон? Я все еще был уверен, что при необходимости смогу пересилить его, однако то, что отрезало его от телепатии, чем бы это ни было, говорило о психическом манипулировании очень высокого уровня. Даже мне было бы нелегко с этим справиться. Что видели Леор и Телемахон, бродя по собственным воспоминаниям? Я многое бы отдал за то, чтобы увидеть содержимое их разумов, как это сделал Абаддон с моим.
Я так и не дал ни одному из этих вопросов сорваться с языка. Несмотря на всю учтивость и покладистость Саргона, он меня нервировал. Казалось, будто он — оружие, приставленное к моему загривку. Я не раз замечал, что он бросает на меня схожие взгляды, и знал, что в нем гнездятся такие же противоречия. Идти рядом с ним — все равно что стоять перед искаженным отражением. Я обладал дисциплиной и выучкой в применении Искусства, однако моим самым главным подспорьем всегда была необузданная мощь. Саргон же, напротив, казался аккуратным и строгим практиком, который полагается на абсолютный контроль, чтобы возместить недостаток грубой силы.
Абаддон же наблюдал за нами обоими, и в его нечеловеческих глазах было нечто вроде веселья. Казалось, что напряженная атмосфера между оракулом и мной совершенно его не беспокоит.
Мы добрались до Гиры, и я опустился перед ней на одно колено. Она была связана Саргоном возле его медитационной камеры и дремала в коридоре. Это встревожило меня сильнее, чем если бы ее изгнали, поскольку демоны не нуждаются во сне для поддержания сил. За все годы я ни разу не видел, чтобы она спала, как настоящий волк.
На палубе вокруг нее были вырезаны зубчатые колхидские руны, от которых у меня заболели глаза. Их выполнили в спешке, нацарапав клинком на темном железе, чтобы сдержать волчицу и обуздать ее.
Я почувствовал, что хмуро смотрю на Саргона, хотя с неохотой восхитился поспешным делом его рук. Он мог бы ее уничтожить. Но вместо этого позаботился о том, чтобы нейтрализовать, не причиняя долгосрочного вреда. Я не питал иллюзий, будто он поступил так из милосердия, — это был просто здравый смысл. Если бы я ощутил, что она умерла, я бы разорвал его на части вне зависимости от того, ручной он оракул Абаддона или нет.
Я не стал просить его освободить ее. Я наступил на одну из вырезанных рун, накрыв ее сапогом. Гира открыла свои белые глаза в ту же секунду, как я нарушил ритуальный круг. Ее оцепенение скорее напоминало не сон, а стазис, поскольку она воспряла без заторможенности мыслей и усталости в конечностях. Пробудившись, она в тот же миг сверкнула зубами, оскалившись на Саргона.
«Ко мне», — передал я.
Она поднялась и повиновалась, тихо приблизившись и не отрывая взгляда от Несущего Слово.
«Я хочу его крови».
«Тебе следовало быть умнее и не нападать на другого колдуна, Гира».
«Едва ли это я напала на него! — Ее мысль была едкой и настойчивой. — Он лишил меня голоса, нарушив связь с тобой. Только после этого я обратила против него когти с клыками».
Я оглянулся на Саргона, стоявшего во мраке коридора
