– Саймон не такой. Он служил честно.
– Неужели? Тогда почему демократы отказались выдвигать его на второй срок? Должен признаться, меня это не удивило. Думаю, они и прошлое его выдвижение считают ужасной ошибкой. Никто никогда не может сказать с определенностью, на чьей он стороне, какую партию поддерживает – разве что партию беспринципности. И к кому он присоединился на этот раз? К «Партии ничегонезнаек»?[6]
Стэнли сильно закашлялся, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие от дыма и выиграть немного времени для поиска ответа. За окном маленького деревянного здания конторы грязные измученные люди спускались с холма – от печи возвращалась ночная смена. Навстречу им обоз из шести телег со скрипом вез наверх древесный уголь.
– Саймон создает в нашем штате некую организацию, – сказал наконец Стэнли. – И не забудет тех, кто помогал ему в этом.
– Стэнли, он приспособленец! Разве ты не слышал его знаменитого изречения? «Честный политик – это человек, который никогда не продаст того, кто его купил». И ты хочешь, чтобы твое имя связывали с кем-то подобным?
– Саймон Кэмерон добьется власти в Пенсильвании, – невозмутимо ответил Стэнли. – И во всей стране. Просто у него сейчас временные трудности.
– Допустим, только не помогай ему преодолевать их с помощью наших денег. Если не перестанешь, я вынужден буду поговорить с мамой. Мне очень жаль, но это единственный способ покончить с этим безобразием.
Стэнли бросил на него сердитый взгляд, не находя ничего смешного в сарказме брата. Но слова Джорджа явно испугали его. Помолчав немного, он неохотно ответил:
– Хорошо. Я подумаю о твоих возражениях.
– Спасибо! – рявкнул Джордж и ушел.
Он знал, что победил. Правда, для этого пришлось воспользоваться угрозами – оружием, к которому он до сих пор не прибегал. Ему и самому это не нравилось – только глупцы с готовностью унижают других людей. Униженный человек часто наносит ответный удар, причем самым жестоким образом. А когда речь шла о Стэнли, который в душе все-таки знал о собственной неправоте, этот риск возрастал еще больше.
И все же в этот раз у Джорджа просто не оставалось выбора.
Констанция была права, думал он, шагая к печам вверх по склону холма. Бесконечные стычки с братом изматывали его. Этим утром, бреясь перед зеркалом, он заметил надо лбом несколько седых волос. А ведь ему не исполнилось еще и двадцати пяти.
* * *– И ты вот так это оставишь, Стэнли? – с яростью воскликнула Изабель, узнав об их последнем споре. – Когда сенатор снова вернет себе власть, он наверняка вспомнит твою щедрость! И ты получишь то политическое назначение, которого мы оба хотим. Это наш шанс убраться из этой грязной дыры и начать новую жизнь!
Сидя в кресле и лениво развязывая галстук, Стэнли уныло ответил:
– Если я не соглашусь прекратить пожертвования, он обратится к матушке.
– Маленький мальчик побежит жаловаться? – злобно усмехнулась Изабель.
– Я его не виню. Пока я контролирую капитал, у него нет других возможностей.
Стэнли невольно поежился, вспомнив, что во время ссоры у Джорджа было такое лицо, словно он вот-вот набросится на него с кулаками. Да, у Джорджа определенно был характер. Он прошел войну и умел драться. Вообразить, как он кидается с кулаками на собственного брата, было не так уж сложно, и Стэнли не хотел рисковать.
Изабель подбежала к нему:
– Только, бога ради, не отдавай управление деньгами в руки этой маленькой безбожной твари!
– Нет, настолько я не уступлю, – пообещал Стэнли, подумав: «Это единственное, что у меня есть».
– И ты найдешь способ и дальше посылать Кэмерону деньги, понятно?
– Да, любимая, найду. – Стэнли тяжело вздохнул. – Боюсь, я скоро научусь ненавидеть собственного брата!
– Дорогой мой, не думаю, что ты должен заходить так далеко, – успокоила его Изабель, хотя втайне была очень довольна.
Вспыхнув, Стэнли поднялся и зашел за ширму, чтобы снять рубашку.
– Знаю, – сказал он. – Конечно, я не всегда это чувствую. Только изредка.
– Все неурядицы между тобой и братом начались после того, как он женился на этой язычнице. – Изабель посмотрела на свое отражение в изящном зеркале, но увидела лишь прекрасное лицо рыжеволосой хозяйки Бельведера. – Этой папистской сучке. Пора уже забить в нее пару кольев.
– Но как? – спросил Стэнли, выглянув из-за ширмы.
Изабель ответила ему ледяной улыбкой.
Глава 18
Моравская семинария для юных леди располагалась на берегу Монокаси-Крик, неподалеку от Бетлехема. Основанная в 1742 году, она получила известность как первая школа-пансион для девушек в британских колониях. Два семестра Вирджилия проучилась там, но потом ее выгнали за отказ подчиняться правилам.
В конце сентября каждого года уважаемые дамы округа устраивали благотворительную ярмарку по сбору средств для пансиона. Ярмарка проводилась на лужайке перед Колониальной усадьбой семинарии. Обычно подготовку к ней начинали еще летом. Быть избранным на должность председателя одного из многочисленных комитетов означало получить общественное признание. Изабель побывала в этом качестве в прошлом году.
Констанция возлагала большие надежды на развитие образования для женщин и считала, что они должны непременно стремиться к нему, даже если это вынуждало их соревноваться с мужчинами. Джорджа такая позиция немного пугала, но он не спорил с женой. Констанция говорила ему о своем желании принять участие в сентябрьской ярмарке, уверяя, что беременность проходит легко, да и поездка по ухабистым горным дорогам ей тоже не повредит. Джордж пообещал поговорить об этом со Стэнли, но забыл.
Констанция ждала. Впрочем, дел у нее хватало. По нескольку часов в день она проводила с маленьким Уильямом, считая, что малыши должны получать достаточно ласки в нежном возрасте, иначе из них вырастают хмурые и неприятные люди. Но скорее всего, ей просто очень нравилось возиться с пухлым розовым младенцем.
Домашние обязанности тоже лежали на ней. Она отлично управляла слугами в Бельведере, решительно и справедливо разрешая их ссоры и объясняя, как лучше организовать свой день, чтобы за более короткое время успеть сделать больше дел. Очень скоро она заслужила любовь и уважение, хотя иногда ее немножко и побаивались. Ее вспыльчивый ирландский нрав всегда проявлялся, когда она видела небрежно выполненную работу, тем более если обычную нерадивость пытались оправдать какими-то небылицами.
Несмотря на свою занятость, Констанция не переставала думать о ярмарке. Не дождавшись новостей от Джорджа, она наконец спросила его, замолвил ли он за нее словечко. В ответ Джордж хлопнул себя по лбу и так мелодраматично застонал, что Констанция рассмеялась. Успокоив мужа, что в его забывчивости нет ничего страшного, она пообещала сама поговорить с Изабель. Конечно, это требовало некоторой подготовки, потому что виделись они теперь крайне редко, да и то только в особых случаях. В редкие минуты раздражения Констанция с досадой думала, что Изабель умышленно вела себя так.
Она пригласила Мод и Изабель на
