«Уехать с ним! Хоть на край света до тех пор, пока он хочет тебя! Это самый прекрасный подарок судьбы. Не упусти удачу, возьми от жизни все. Такой случай может больше не представиться, так воспользуйся им. Почему бы нет?»
Макс Василикос преподнес ей дар, о котором она не могла даже мечтать, – дар ее собственной красоты. Более того, он желал ее. Удивление, счастье, восторг переполняли Элен.
Войдя в комнату, Элен не сдержала удивления:
– Здесь нет стен!
Они стояли в одном из бунгало, уже построенных на краю скалистого морского утеса, нависшего над уединенной бухтой.
– Только москитные сетки, – подтвердил Макс, выходя из комнаты на открытую террасу. – Нравится?
Элен облокотилась на перила и поглядела вниз на громоздящиеся камни. Узкая деревянная лестница слева от них вела вниз на белоснежный песок маленького пляжа. Волны лазурного моря лениво набегали на берег, приглашая окунуться в теплую воду. Она покачала головой и сделала гримасу:
– Нет, нет, все ужасно. Удивляюсь, как ты мог привезти меня в такое место. Здесь нет ночного клуба, элитного ресторана со знаменитым поваром. Подумать только, здесь нет даже стены, черт побери!
За время долгого перелета Элен совершенно избавилась от застенчивости, обрела уверенность. Она вела себя легко и непринужденно, позволяя себе смеяться и подшучивать над ним, как в эту минуту. Макс наклонился, чтобы заглушить ее слова поцелуем. Смех перешел в поцелуй. Он крепче обнял Элен, и его губы стали настойчивее.
– Однако хочу заметить, что здесь есть очень большая и удобная кровать, – прошептал он, – с отличным матрасом. Проверим?
Куда девалась усталость от перелета и смены часовых поясов? В ней мгновенно вспыхнуло желание, затмевая все остальные мысли.
– Хочу поплавать в море, – последнее, что успела сказать Элен, когда Макс подхватил ее и понес на кровать.
– Потом, – прорычал он.
Когда, утомленные и насытившиеся, они лежали в объятиях друг друга, Максу пришло в голову, что для женщины, всего несколько дней назад считавшей себя непривлекательной и сторонившейся мужчин, Элен удивительно быстро освоила искусство любви, словно была рождена для секса.
* * *Выходя из воды, даже через мокрую майку Элен ощущала жар солнца на коже. Она держала в руке трубку и маску для подводного плавания. Они плавали, ходили под парусом и на каноэ. Элен прошла курс начинающего дайвера, а Макс, за плечами которого были годы опыта, уходил на глубокие погружения.
Элен сопровождала Макса в исследовании острова, слушала его разговоры с архитектором курорта, прорабом и командой строителей, приезжавших на работу с материка. Интересно было наблюдать за его отношениями с персоналом – даже для самого младшего подмастерья Макс находил слова поощрения, за что люди платили ему уважением. Все говорило о нем как о человеке неравнодушном и деятельном и вызывало ее восхищение. В отличие от многих подрядчиков Макс не гнался за наживой. Его моральные ценности были понятны Элен, и она разделяла их.
– В мире много мест, где строительство оправданно, но есть и такие, где нужно быть очень осторожным, – говорил Макс, когда они лежали на теплом песке их маленького пляжа после сытного ужина, приготовленного на жаровне под открытым небом. В нескольких шагах ласково плескалось море, а над ними в бархатном тропическом небе медленно плыли яркие звезды. – Природа требует бережного отношения, что я и пытаюсь делать. Наша обязанность – сохранять наследие прошлых поколений.
Элен кивнула, охотно соглашаясь с Максом.
– Возможно, тебе помогает то, что ты грек. Ведь с детства тебя окружала античная культура.
В ответ Макс слегка нахмурился и заметил, как ей показалось, нравоучительным тоном:
– Нельзя жить воспоминаниями – это порочная практика. Иногда мы должны отпускать прошлое и строить для себя новую жизнь.
Глядя в сторону, Элен пожалела о своих словах. Впервые Макс затронул тему, объясняющую причину вторжения в ее судьбу. До этого момента он не касался больного вопроса, словно проблемы по другую сторону океана вообще не существовало или она не имела отношения к тому, что происходило с ними здесь.
Элен отдавала себе отчет в том, что гонит прочь все посторонние мысли, наслаждаясь каждой минутой происходящего. День за днем она проводила в компании прекрасного, замечательного Макса, изменившего ее жизнь, изменившего ее саму, за что она будет ему вечно благодарна! Ступая босыми ногами по песку рука об руку с Максом под жарким солнцем или под звездным небом, она отбросила все заботы и тревоги.
Однако теперь Макс напомнил о них. Элен хотела заткнуть уши, чтобы не слышать его. Если раньше он не заговаривал об этом, то не надо и теперь, ведь между той жизнью и этой лежит целый океан.
«Не хочу ничем портить восхитительное время с Максом. Не хочу думать о Хаугтоне и о том, как мечтаю сохранить поместье. Тем более не желаю слушать, почему должна продать его…»
Однако Макс продолжал говорить, глядя в ночное небо:
– Мне удалось заново построить жизнь: меня толкнула к этому смерть матери. Как бы я хотел, чтобы она была жива и увидела, чего я достиг. Но это невозможно.
В темноте он безуспешно пытался прочитать выражение ее лица и не осмеливался признаться, какое глубокое впечатление произвел на него дом, который он надеялся выкупить у нее. Дом поразил его с первого взгляда и впервые пробудил желание покончить с кочевой жизнью, осесть, пустить корни.
Макс вернулся к прежней теме, не теряя надежды убедить Элен переосмыслить собственную судьбу.
– Не думала ли ты, – осторожно сказал он, взвешивая каждое слово, – что смерть отца может стать для тебя поворотным моментом. Перед тобой открыт весь мир. Ты свободна выбрать свой путь и делать все, что пожелаешь. – Макс сделал акцент на слове «свободна». – Ничто не мешает тебе стать хозяйкой собственной судьбы. – Он широко взмахнул рукой, охватив песчаный пляж, звездное тропическое небо, плеск набегавших волн. – Тебе ведь нравится такая жизнь. Здесь и в других местах. Теперь, когда ты знаешь, как прекрасна, что останавливает тебя от решительного шага? Живи своей жизнью, Элен, без сомнений и обид. Не позволяй несчастливому прошлому помешать тебе.
Элен не прерывала его – она знала, зачем он это говорит. Макс хотел заставить расстаться с Хаугтоном. Более того, он искренне считал, что действует в ее интересах. Однако его слова не находили в ней отклика. Как от незаживающей раны в ней свербила боль при мысли о том, как Паулин погубила отца. Элен не могла простить мачеху и сводную сестру.
Тем не менее внутренний голос продолжал нашептывать: «Не хочу думать о горе, которое они принесли отцу. Во всяком случае, не сейчас, пока я счастлива здесь с Максом. Я хотела бы сказать им, какие они злобные и безжалостные, захватывающие все, до чего могут дотянуться их жадные
