Ровена бросила на него острый взгляд:
– А этот султан? Кто он?
– Мулай Исмаил – султан Марокко и очень могущественный властитель.
– Расскажите мне о нем. Это очень важно. Хороший ли он человек – или из тех людей, кого следует бояться?
– К несчастью, последнее. Это бессердечный деспот, который требует безоговорочного подчинения от своих подданных. Он непредсказуем, опасен и крайне жесток – человек, которого необходимо избегать во что бы то ни стало.
– Где находится то место, куда ее везут? – спросила потрясенная Ровена.
– Мекнес – столица его империи. Город расположен приблизительно в пяти сотнях миль от Алжира по суше. Дворец султана напоминает неприступную крепость. Он огромен и целиком построен белыми рабами. Вы даже не можете себе представить ничего подобного. Внутри все сделано с роскошью, не знающей границ, – поговаривают, что Мулай Исмаил желал затмить Версаль короля Людовика XIV, и, возможно, ему это удалось. И тем не менее дворец способен выдержать нападение самой могучей армии; защищают его черные воины, в совершенстве владеющие искусством боя, коварные и готовые атаковать кого угодно.
– Не велись ли разговоры о выкупе?
– Нет. Джейн была великолепна и произвела настоящий фурор среди покупателей. Некоторые другие пленницы были не так хороши, или им недоставало изящества, но за вашу сестру выручили очень большие деньги. Согласно списку, она была главным алмазом на этих торгах.
В сердце Ровены вспыхнула ярость.
– Как они смели обращаться с ней как с товаром? Как они смели?! Но теперь нам хотя бы известно, куда везут Джейн, и, зная это, я последую за ней, поговорю с ней и, надеюсь, заберу ее домой.
Тобиас помрачнел.
– Все не так просто, Ровена. Как только ее доставят в Мекнес и запрут в гареме султана, можно считать, что дело кончено. Один лишь взгляд за ограду будет стоить вам жизни. Никто, кроме самого Мулай Исмаила и его евнухов, не допускается во внутренние покои. Это святилище.
Объяснения Тобиаса заставили Ровену сжаться от ужаса. Случилось самое страшное из всего, что могло произойти.
– Но они же не могут держать ее взаперти вечно. Мы должны придумать что-то, чтобы до нее дотянуться.
– С той минуты, как она переступит порог гарема, мы не сможем сделать ничего.
– Но… я повторюсь, но выход быть должен! Я не могу вернуться без нее. Вы же это знаете! – крикнула она в отчаянии. – Я не могу бросить Джейн!
– Возможно, вам остается только смириться, Ровена.
Тобиас понимал, какая боль разрывает сейчас ее сердце. Он почти ощущал ее сам.
– Я не боюсь никаких опасностей.
Тобиас заметил сверкнувшие в ее глазах искры и лишний раз вспомнил о том, как она упряма. От безнадежности он запустил пальцы в волосы и с силой дернул их, зная, что никакие слова, никакие доводы и просьбы не остановят Ровену, которая собиралась любой ценой освободить свою сестру.
– Господи боже, Ровена, вы никогда не перестанете меня изумлять. Вы так упорны, своевольны и уверены в собственной непобедимости, что охотно идете навстречу любой угрозе. Не обманывайте себя. Как вы себе это представляете – поехать в Мекнес и вернуть Джейн? Вы не сумеете даже увидеть ее. Внемлите же, наконец, рассудку! Если кто-то распознает в вас христианку, вы приговорены. Ваша голова очень скоро будет торчать на пике, украшая дворец султана, а тело бросят на корм львам.
Ровена принялась расхаживать взад и вперед.
– Я не вернусь домой без нее. Даже если мне придется самой стать рабыней, даже если меня будут пытать! – яростно выкрикнула она. – Я пойду туда сама, пешком, если надо, и найду ее!
– Прекратите, Ровена, – резко бросил Тобиас. – Вы бредите. Можете кричать о своих намерениях хоть на весь город. Ничего не изменится.
Когда Тобиас привел ее в этот дом, Ровена, как и большинство англичан, имела весьма скромные представления об исламе, и поначалу она была даже очарована новой для нее культурой. Но теперь она видела страшные очертания истинного мира Берберии, темного, жестокого и изуверского. И ей нужно было узнать его до конца.
Глава 7
Тобиас видел, что ее нервы напряжены до предела. Еще немного – и она сорвется, и тогда начнется истерика.
– Вы не поедете в Мекнес. Я запрещаю, – жестко произнес он.
Ровена отпрянула, словно он ударил ее, и уставилась на него широко раскрытыми глазами – как будто видела этого человека в первый раз. Он возвышался над ней как скала. Никогда еще он не казался ей таким мужественным, привлекательным – и одновременно холодным, непреклонным и чужим.
– Вы запрещаете? – выдохнула она. – Вы, именно вы не смеете запретить мне чего бы то ни было. Идите к черту, Тобиас Сирл. Прямо в самый ад. Я бы никогда не пустилась в это безумное путешествие, если бы допускала мысль, что в конце концов меня ждет поражение. Вы обещали, что поможете мне. Вы обещали! Я должна была догадаться, что рано или поздно вы откажетесь от своего слова. Разве можно доверять человеку, который преследует калеку из-за невыплаченного долга? У вас так мало чести, что вы способны на что угодно.
Вздернув голову, Ровена развернулась и почти побежала по тропинке прочь, подальше от него. Она не видела, как вдруг ссутулились его прямые плечи, как он сжал кулаки. Все ее существо восстало против присутствия в этом отвратительном месте, где людей держат в рабстве, бьют и заставляют работать до смерти. Дом Ахмеда потерял для нее всякую привлекательность.
Гнев вспыхнул и в Тобиасе. Не думая о том, что кто-то может их увидеть, он быстро догнал Ровену, схватил ее за плечи и грубо повернул к себе. Он стоял перед ней как гора, несокрушимый и бледный, с застывшим лицом.
Ровена поняла, что зашла слишком далеко, однако не в ее привычках было отступать. Она смело встретила его взгляд, казалось, раскаленный добела.
– Честь, говорите вы? О, Ровена, у меня
