– Что именно?
– Когда мы освободим Джейн – а я твердо в этом уверена, обещаете ли вы найти Мейсона и заставить его заплатить за все, что он сделал?
Тобиас сжал губы и молча кивнул. После этого он вышел из каюты с еще большей, чем раньше, решимостью найти Мейсона. Он посчитается с мерзавцем. Не только за то, что он сжег его корабль, но и за Ровену тоже.
«Цимбелин» шел вдоль берегов Северной Африки, направляясь к западу. Он миновал Танжер, заброшенный английский форпост, свободно прошел проливы и повернул к югу, на Сале, не зная о страхах и надеждах, которые нес на своем борту.
Можно было вполне извинить Ровену, которая слегка потеряла самообладание, впервые увидев Сале, занимавший стратегически выгодное положение на северном берегу дельты реки Бу-Регрег. Это было опасное, хорошо укрепленное гнездо корсаров со скалистой береговой линией. Толстые неприступные городские стены, башни с зубцами, блестящие, будто полированные зеленые минареты под жгучим североафриканским солнцем были заметны, еще когда корабль находился далеко в море. Каждый берег дельты окружали прочные укрепления; две крепости ощетинились дулами пушек, направленных на море, знаменуя собой угрозу всем, кто приближается к стенам Сале.
Поскольку гавань была неглубокой, тяжелые суда не могли в нее войти и должны были ждать прилива, чтобы немного продвинуться вперед, ближе к берегу. «Цимбелин» бросил якорь за песчаной отмелью, обеспечивавшей Сале защиту от моря.
Тобиас присоединился к Ровене, стоявшей у борта.
– Если бы я не знала, что это за город, то Сале показался бы мне довольно привлекательным – в своем роде, – пробормотала Ровена.
– Полагаю, так и есть, однако единственное его отличие от всех прочих североафриканских городов – это невольничий рынок. Эта часть Сале претерпела значительные изменения с тех пор, как к власти пришел Мулай Исмаил. Первое, что он сделал, – это закрыл рынок, кстати сказать, когда-то самый большой в Северной Африке и приносящий огромные деньги. Не по причине доброты характера, разумеется, а потому, что он пожелал, чтобы все рабы доставались ему.
– Когда вы собираетесь сойти на берег? – спросила Ровена, глядя на город за высокими стенами с тревогой и опасением. – И как найдете Сулеймана?
– Поброжу среди городских торговцев. Они скажут мне, все ли еще он в Сале или уже нет. Если он уехал, я узнаю когда и последую за ним. До Мекнеса отсюда около четырех дней пути.
– Насчет… выкупа, Тобиас. Достаточно ли у вас средств, чтобы заплатить цену, которую потребует Сулейман?
Тобиас кивнул.
– У меня не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность. Я отплачу вам, обещаю.
Он дьявольски ухмыльнулся:
– Я знаю, что отплатите. Если не деньгами, то иным способом. И будьте уверены, я от вас не отстану. Я с удовольствием послужу вам, Ровена, и сделаю все, о чем вы просите… а затем с не меньшим удовольствием возьму свое вознаграждение.
У нее перехватило дыхание. От его взгляда ее тело начинало гореть и таять, а щеки окрасились багрянцем. Однако Ровена была намерена не терять головы. Сейчас было особенно важно сохранять трезвость ума.
Тобиас улыбнулся.
– Вы же не забыли? Вы все помните? – тихо произнес он. – Я хочу, чтобы вы насладились мною так же, как я собираюсь насладиться вами.
Она раскраснелась еще больше.
– Поверьте, если бы я не оказалась в столь отчаянном положении, то и помыслить бы не смогла о том, чтобы заключить подобного рода сделку.
– Дважды, – любезно напомнил Тобиас.
Ровена вопросительно посмотрела на него.
– Это начинает входить у вас в привычку, – сухо бросила она.
Он снова улыбнулся.
– Я не против такой привычки. Если мы станем продолжать в том же духе, – нежно промурлыкал он, – ваш суженый будет вынужден обходиться без вас…
– Возможно, он и так обойдется без меня. Я не слишком верю в то, что он женится на мне после всего, что я сделала.
Тобиас прищурился, и странная, крайне загадочная улыбка тронула его губы.
– Вы не можете знать этого наверняка. Может быть, он вас еще удивит.
Ровена вздохнула и взглянула на волны, накатывавшие на песок возле городских стен.
– У меня нет в этом такой уверенности, как у вас, Тобиас. Я уже готова к тому, что он возьмет свое предложение назад, когда я вернусь в Фалмут. Вы бывали в Сале раньше?
– Один раз – много лет назад, – сказал он и тут же перестал улыбаться. – Я обменял груз шерсти и серебра на шелк и слоновую кость, доставленные караваном из Центральной Африки. Тогда я почувствовал, какая угроза исходит от этого города. – Он оттолкнулся от борта. – Я должен поговорить с Марком, прежде чем сойду на берег. Что бы ни случилось, необходимо, чтобы корабль был готов к отплытию в ту же минуту, как я прикажу.
– Я спущусь вниз и надену сандалии. – Ровена привыкла передвигаться по кораблю босиком, но ходить без обуви по земле было бы нелегко.
– Зачем? Вы собираетесь куда-то идти?
– С вами. И не спорьте, Тобиас Сирл. Джейн – моя сестра, так что я иду с вами. Если вы ее отыщете, я буду нужна ей в эту минуту.
– Однако не питайте иллюзий. Будет очень трудно освободить Джейн – даже если мы в самом деле найдем ее. К тому же мы окружены пиратскими кораблями, а там все истово ненавидят христиан. И что не менее важно, как только Джейн окажется с нами, мы должны будем покинуть это место без промедления.
– Конечно. Я понимаю.
И Тобиас, и Ровена так сосредоточенно вглядывались в приближающийся город, что никто из них не заметил, как в море появился еще один корабль. Заслоняя собой солнце, он на всех парусах направлялся к Сале, напоминая высокую, светлую, вздымающуюся над волнами пирамиду. Капитан пиратского судна, в безупречно-белом халате с малиново-золотой каймой, стоял на носу. Он поднес к глазу подзорную трубу и внимательно оглядел «Цимбелин», не пропуская ни одной детали. Наконец его взгляд остановился на бьющемся на ветру флаге корабля – толстая, яркозолотая буква «S», обвивающая букву «T» в малиновом овале. Затем, с улыбкой, которая не на шутку
