Саймон слушал не перебивая, только крепче сжимались его челюсти да все более зловещим становился стальной блеск глаз. Закончив рассказ, Кристина посмотрела на него в упор.
– Теперь вам все известно. Клянусь, я поведала чистую правду.
– Итак, вы знали о происходящем, что делает вас соучастниками преступления. А Баклоу?
– Баклоу? – Внезапно Кристина сообразила, что он имеет в виду. – Неужели вы в самом деле считаете, что мы с ним любовники? Вы так думаете?
– Я видел все собственными глазами, и они не лгут.
– Позвольте мне объяснить… рассказать…
– Нет, – холодно перебил он, – довольно. Я услышал достаточно. Мне известно, что вашим красивым речам верить нельзя. Помню, как вы уходили от темы, когда я спрашивал о Баклоу, о том, не известно ли вам его местонахождение. Вы заверили, что оно вам неизвестно. То была наглая ложь, ведь когда он не обретается в трактире «Черный лебедь», то проворачивает свои преступные делишки в Оукбридже. Вы обманывали меня при любой удобной возможности. Как вы, должно быть, насмехались надо мной, когда я из лучших побуждений просил довериться мне. Каким же я был дураком! А вас можно поздравить, Кристина. Вы очень искусная рассказчица и наделены умением убеждать.
Попятившись от него, она положила трясущуюся руку на спинку стула, будто нуждаясь в опоре, но взгляд Саймона встретила гордо. За эти несколько мгновений он сделался для нее совершенным незнакомцем. Между ними выросла непреодолимая стена без окон и дверей, через которую невозможно пробиться. Она презрительно улыбнулась:
– Вы уже все для себя решили, не так ли? Что ж, хорошо, значит, мне больше нечего сказать в свою защиту, особенно человеку, чьи уши и разум закрыты. А теперь уезжайте, прошу вас. Вы, без сомнения, вернетесь, чтобы поговорить с Уильямом. Если захотите мне что-то передать, это можно будет сделать через брата.
– Не беспокойтесь, к вам у меня не осталось вопросов. После того, что случилось, мне дела нет, куда вы пойдете и в чью постель запрыгнете. Не сомневаюсь, с вашим обостренным инстинктом самосохранения вы, как кошка, в любой ситуации приземлитесь на все четыре лапы. Наверняка и с Баклоу уговорились о встрече в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вдоволь покувыркаться. Жизнь ему, конечно, очень дорога, но вечно он прятаться не сможет.
Кристина побелела от гнева, не в силах поверить в жестокие слова. Глаза ее сверкали.
– Как вы смеете?
Уже положив ладонь на дверную ручку, Саймон замешкался и оглянулся на нее.
– Еще как смею, Кристина. Вы, моя дорогая, прирожденная куртизанка, но почему-то не слишком высоко цените свои прелести.
Эти слова разрушили остатки самообладания Кристины. Вот, значит, какого он о ней мнения!
– Ради всего святого, что я вам сделала, чем заслужила подобное обращение?
– Что? Хотите послушать? Побывав в моих объятиях, вы, спустя всего несколько часов, счастливо уложили Баклоу в свою постель. Кто знает, может, вы действовали согласно полученным инструкциям, чтобы выудить из меня информацию, когда я был охвачен страстью. Примите мои поздравления. На время вам действительно удалось затуманить мне голову. В оправдание могу сказать: я никогда не встречал шлюх столь привлекательных, как вы. Теперь же, когда разум ко мне вернулся, увидел, что вы на самом деле собой представляете.
Не помня себя от ярости, позабыв о страсти, которую он пробудил в ней, Кристина подскочила к нему с кулаками.
– Лорд Рокли, вы должны немедленно извиниться передо мной.
– Извиниться? Перед девкой Баклоу? – презрительно бросил он.
Она распалялась все сильнее. Их нежная интерлюдия обернулась унизительным фарсом. Она поняла: бесполезно спорить с человеком, ослепленным и оглушенным гневом, и хотела было отвернуться от него, но гордость заставила вскинуть голову и пронзить его взглядом, полным презрения.
– Однажды вы на коленях будете вымаливать у меня прощение за эти слова, но не дождетесь ни извинений, ни жалости.
И отвернулась от него, но он схватил ее за руку и тихим голосом, от которого кровь стыла в жилах, проговорил:
– Ничего подобного вы никогда от меня не услышите. Когда все закончится, я позабуду о вашем существовании, будто мы и не знакомы вовсе. Следующая наша встреча произойдет в зале суда, где вам вынесут обвинительный приговор. Будьте готовы увидеть, как повесят вашего любовника, а потом…
Кристина надменно вскинула голову:
– Вы отвели мне роль злодейки, не дав возможности оправдаться. Ни один добропорядочный магистрат не обвинит человека без суда. – С ее губ сорвался негромкий презрительный смешок. – Будь вы судьей, с радостью вздернули бы меня рядом с Марком.
– Да. И вас, и вашего братца.
Он мог бы продолжать в том же духе, но Кристина, вне себя от гнева и негодования, прервала обличительную речь, залепив ему звонкую оплеуху. В его взгляде промелькнули удивление и шок, быстро сменившись бешенством, но она ничуть не раскаялась. Он смертельно оскорбил ее, и ей доставило огромное удовольствие причинить ему боль.
Саймон машинально коснулся рукой покрасневшей щеки. Впервые кто-то осмелился дать ему пощечину, и он лишился дара речи. Догадавшись об этом, Кристина гордо подняла голову и окинула его довольным взглядом:
– Простите меня, если сможете, милорд, хотя сильно в этом сомневаюсь.
Когда он ушел, Кристина, тяжело дыша, долгое время смотрела на закрытую дверь. Силы постепенно покидали ее, в сердце поселилась ужасная боль. Увидит ли она его снова? Имеет ли это значение? Какое ей теперь дело до его гнева? Он нанес ей страшное, необратимое оскорбление, обошелся с ней чудовищно, и все из-за непонимания. Она слишком горда, чтобы оправдываться, а он слишком упрям, чтобы увидеть правду.
Если бы он был заинтересован в ней, то захотел бы получить доказательства ее невиновности, но, как теперь стало ясно, это не так. Оценивая ситуацию его глазами, она не стала защищаться, чувствуя вину. Какие уж тут оправдания?
Кристина смежила веки, желая, чтобы поскорее улеглась бушующая в душе буря, потом снова открыла и сделала глубокий вдох. Где Уильям? Где брат? Нужно отыскать его.
Покинув Оукбридж, Саймон поехал прямиком к магистрату, оставив осмотр подземных камер на завтра. Баклоу хранил там награбленное. Разозленный и расстроенный, он гнал коня во весь опор, надеясь таким образом привести мысли в порядок. Ему всегда нравилось бешено скакать по сельской местности, а после знакомства с Кристиной требовалось отвоевать рассудок у затопившей его холодной черной бездны.
Он миновал место, где поцеловал ее, но при воспоминании о том, что случилось лишь сегодня утром, помрачнел еще сильнее. Неужели сегодня утром? Оказывается, несколько часов способны кардинально изменить жизнь человека. Могла ли женщина, с готовностью отвечающая на ласки, тающая в
