– У нас осталось несколько картин и других ценных предметов, которые мы надеялись продать, чтобы задобрить Марка. Мы пребывали в отчаянии. Прежде чем уехать, Кристина заверила меня: если Марк не согласится на наши условия, она его выдаст, даже если это будет иметь для нас катастрофические последствия. Судя по ее настроению в тот день, она бы это сделала, не сомневаюсь.
– Почему вы мирились с Баклоу? Почему не сообщили сэру Джону о том, что происходит?
Уильям угрюмо посмотрел гостю прямо в глаза:
– Марк грозился сжечь Оукбридж дотла вместе с нами, если откажемся подчиняться его приказам. Он угрожал нам расправой и, поверьте, лорд Рокли, избавился бы от нас без колебаний.
– Понимаю. – Теперь ему действительно стало ясно. Все, что делала Кристина, совершалось из страха за брата и себя саму. Вероятно, о благополучии Уильяма она пеклась больше, чем о собственном. – Значит, в «Черный лебедь» она отправилась, отлично сознавая, что подвергает свою жизнь опасности. И все же вы позволили ей ехать одной?
Стыдясь смотреть в холодные обвиняющие глаза лорда Рокли, проникающие прямо в душу, Уильям нервно сглотнул и кивнул. Его поведение в тот день не давало повода для гордости.
– Да. Поверьте, я жестоко раскаиваюсь. Я не хотел, чтобы она ехала. Это было чистой воды безумием, но, если Кристина что-то задумает, отговорить ее совсем непросто.
Саймон хранил непроницаемое выражение лица и никак не прокомментировал услышанное.
– Не испытывала ли она сомнений? Может, питала романтическую привязанность к Баклоу?
Уильям уставился на него с открытым ртом:
– Что? Кристина и Марк? Великий боже! Да она его ненавидит. Скорее она спуталась бы с самим дьяволом, чем с ним.
Ни один мускул не дрогнул на лице Рокли. Полученные сведения он переваривал молча, удивленный и пристыженный.
– Это правда?
– Чистейшая.
– В таком случае я должен извиниться перед вашей сестрой. Я и понятия не имел, что она собиралась выдать негодяя, как и то, что он угрожал вам расправой.
– Разве она вам ничего не рассказала?
– К сожалению, я не дал ей такой возможности. – Он чувствовал себя прескверно. – Насколько мне известно, впоследствии вы виделись с Баклоу?
– Он приехал в надежде укрыться у нас и переждать, пока о нем все забудут. Мы его, разумеется, выгнали. Тогда он разъярился, выхватил пистолет. Но я успел выстрелить первым, чтобы не дать ему причинить нам вред.
Саймон недоверчиво посмотрел на собеседника:
– Вы убили его?
– К сожалению, нет. Стрелок из меня, увы, никудышный. Я лишь ранил мерзавца в плечо. Насколько серьезно, сказать не могу, потому что он ускакал прочь. С тех пор я его больше не видел.
– А Кристина? Она как отреагировала на происшествие?
– С облегчением. Она была рада наконец от него избавиться. Рассказала мне о том, что случилось в «Черном лебеде», когда вы ворвались в комнату и увидели их с Марком. Напрасно вы заклеймили ее позором. Увиденное вами действительности не соответствовало. Не вмешайтесь вы, Марк надругался бы над ней.
– Да, это я уже и сам понял, – терзаемый угрызениями совести, отозвался Саймон, жалея, что слишком поспешил в своей оценке. Но ему было важно узнать все факты. – И после этого она виделась с ним лишь однажды, когда он приехал к вам в поисках укрытия?
– Верно. Она приказала ему убираться, не дав даже спешиться. Проклинаю тот день, когда связался с Баклоу. Я был молод и легковерен. С его помощью надеялся разбогатеть, ничего при этом не делая. Тогда только о том и думал, не представляя, чем все обернется и как затронет Кристину. Я был ей плохим братом. Попал в ситуацию, из которой не смог выпутаться. К несчастью, когда Марк устроил в нашем подземелье склад краденого, Кристина стала соучастницей поневоле. Покорно и прилежно исполняла все, что ей говорили, потому что была смертельно напугана. Марка она ненавидела. Мы оба знали, что случится, если откажемся повиноваться.
– Я должен спросить, получали ли вы когда-либо деньги за пособничество Баклоу?
Саймон не сводил с Уильяма своих холодных серых глаз, оценивая ответ, прикидывая, правду тот говорит или лжет. Уильям отрицательно качнул головой:
– Нет. В самом начале он действительно одолжил мне денег, чтобы расплатиться с карточными долгами, и я их ему не вернул. Я тогда и не подозревал, что он воспользуется этим обстоятельством, чтобы пробраться в Оукбридж. Клянусь, от краденого я ничего не получал. Вы мне верите?
– Да, верю.
Поколебавшись немного, будучи все еще напуганным властной аурой лорда Рокли и одновременно благодарный ему за доверие, Уильям добавил:
– Кристина не хотела получать какую-либо выгоду от преступлений Марка. Однако мне до сих пор с трудом верится, что деньги за награбленное он отправлял во Францию. Я в налетах не участвовал, но знал, что Марк использует подземные камеры. Вот за это меня можно осудить. Не знаю, как мне вас и благодарить, что не упомянули мое имя в связи с этим делом. Понимаю, поступая так, вы обманули своих начальников, и очень удивлен, ведь ваш долг – сообщать обо всех находках.
– С долгом мои действия не имеют ничего общего, – отрезал Саймон, резко помрачнев. – Когда попросили выследить Баклоу, я согласился по одной лишь причине: покарать негодяя за зло, причиненное моей семье. Однажды ночью он остановил карету моего брата, угрожая пистолетом. Выстрелил в мою племянницу и убил ее, а брат получил несколько ранений и с тех пор превратился в жалкую тень человека, каким был прежде. Все, что обнаруживал в процессе расследования, я передавал магистрату, за исключением вашего участия в деле. А теперь пришла пора посвятить вас в причину, по которой я так поступил.
– Я так ужасно подвел Кристину. Но постараюсь загладить свою вину.
– Думаю, я смогу вам помочь.
– Каким образом?
– Я хочу сделать ей предложение руки и сердца, и мне понадобится ваше содействие, чтобы убедить ее стать моей женой.
Уильям смотрел на него с недоверием.
– Что? Вы и Кристина? Я и понятия не имел.
– Вы были заняты другим, – резко напомнил Саймон. – Есть и еще кое-что, что вам нужно знать. Было бы лучше, если бы она сама вам сообщила, но ее здесь нет. У нее будет ребенок.
Потрясенный этой новостью, Уильям побледнел.
– Ребенок? Не понимаю. Как это возможно? Чей ребенок?
– Мой. – У Саймона отпали последние сомнения в собственном отцовстве.
Прижав ко лбу трясущуюся руку, Уильям отвернулся, сильно расстроенный.
– Простите меня, я шокирован. Все это так неожиданно. Вы видели ее?
– Да.
– И готовы на ней жениться?
– Без колебаний, – тут же ответил Саймон, умолчав, однако, об ужасных вещах, в которых обвинял ее. О том, как
