Чудный красавец лежал там уже бездыханный,Словно заранее чувствовал смертный свой час,Руки скрестивши, как крылья подстреленной птицы,Злая улыбка скользила на нежных устах. Девушка встала — и, бросив проклятья народу,Не дожидаясь той новой, печальной зари,Белое платье надела и, словно невеста,Бросилась в морс с ближайшей высокой скалы. Шутки морские порою бывают жестоки…Жил-был рыбак с черноокою дочкой своей.Дочка угроз от отца никогда не слыхалаКрепко любил ее старый рыбак Тимофей.
Судили девушку одну
Друзья, я песню вам спою,Своими видел я глазами:Судили девушку одну,Она дитя была годами. Она просилась говорить,И судьи ей не отказали.Когда ж закончила она,Весь зал наполнился слезами. «В каком-то непонятном снеОн овладел коварно мною,И тихо вкралась в душу мнеЛюбовь коварною змеею. И долго я боролась с ней,Но чувств своих не победила,Ушла от матери родной…О судьи, я его любила! Но он другую полюбил,Стал насмехаться надо мною.Меня открыто презирал,Не дорожил, коварный, мною Однажды он меня прогнал…Я отомстить ему решила:Вонзила в грудь ему кинжал.О судьи, я его убила! Прощай, мой мальчик дорогойТебя я больше не увижу.А судьи, вас, а судьи, вас,А судьи, вас я ненавижу!» Девчонка серые глазаСвои печально опустила.Никто не видел, как онаКусочск яда проглотила. И пошатнулася она,Последний стон ее раздался.И приговор в руках судьиТак недочитанным остался. Друзья, я песню вам пропел,Своими видел я глазами:Сгубили девушку одну,Она дитя была годами.Есть по Чуйскому тракту дорога
Есть по Чуйскому тракту дорога,Ездит много по ней шоферов.Был там самый отчаянный шофер,Звали Колька его Снегирев. Он трехтонку, зеленую АМО,Как родную сестренку, любил.Чуйский тракт до монгольской границыОн на АМО своей изучил. А на «форде» работала Рая,И так часто над Чуей-рекойРаин «форд» и трехтонная АМОДруг за дружкой неслися стрелой. Как-то раз Колька Рае признался,Ну а Рая суровой была:Посмотрела на Кольку с улыбкойИ по «форду» рукой провела. А потом Рая Кольке сказала:«Знаешь, Коля, что думаю я:Если АМО мой «форд» перегонит,Значит, Раечка будет твоя». Как-то раз из далекого БийскаВозвращался наш Колька домой.Мимо «форд» со смеющейся РаейРядом с АМО промчался стрелой. Вздрогнул Колька, и сердце заныло —Вспомнил Колька ее разговор.И рванулась тут следом машина,И запел свою песню мотор. Ни ухабов, ни пыльной дорогиКолька больше уже не видал.Шаг за шагом все ближе и ближеГрузный АМО «форда» догонял. На изгибе сравнялись машины.Колька Раю в лицо увидал.Увидал он и крикнул ей: «Рая!»,И забыл на минуту штурвал. Тут машина, трехтонная АМО,Вбок рванулась, с обрыва сошлаИ в волнах серебрящейся ЧуйВместе с Колей конец свой нашла. На могилу лихому шоферу,Что боязни и страха не знал,Положили разбитые фарыИ любимой машины штурвал. И теперь уже больше не мчится«Форд» знакомый над Чуей-рекойОн здесь едет как будто усталый,Направляемый слабой рукой. Есть по Чуйскому тракту дорога.Ездит много по ней шоферов.Был там самый отчаянный шофер,Звали Колька его Снегирев.Чайный домик
Чайный домик, словно бонбоньерка,Палисадник из цветущих роз…С Балтики пришедшей канонерки,Как-то раз зашел туда матрос. Там ему красавица японкаНапевала песни о любви.А когда за горы скрылось солнце,Долго целовалися они. Утром уходила канонерка.Трепетал на мачте гордый флаг.Отчего-то плакала японка,Отчего-то грустен был моряк. Незаметно годы пролетели.Мальчик в доме быстро подрастал.Серые глаза его блестели.Он японку мамой называл. «Где мой папа?» — спрашивал мальчонка,Не скрывая детских своих слез.И ему ответила японка:«Папа твой был с Балтики матрос». Чайный домик, словно бонбоньерка,Палисадник из цветущих роз…С Балтики пришедшей канонерки,Как-то раз зашел туда матрос.Сероглазый
Ночами лунными с гитарой семиструнною,Глазами серыми пленил ты сердце мне.Когда впервые шла к тебе я ночкой лунною,Сирень шептала мне о ласке и весне. Гитара плакала, а мы с тобой смеялися.Нам было весело в ту ночь, как никогда.Я лишь тобой, мой сероглазый, любовалася,И я не знала, что разлюбишь навсегда. Не ожидала до последнего мгновения,Что радость прежнюю придется позабыть,Что на любовь мою ответишь ты презрением,Захочешь сердце мое бедное сгубить. Лишь об одном тебя прошу я, как безумная:Ты уезжай скорее в дальние края,Чтоб глазки серые, гитара семиструннаяНочами лунными не мучали меня.В одном прекрасном месте
В одном прекрасном месте,На берегу рекиСтоял красивый домик,В нем жили рыбаки. Отец уже был старый,И мать была стара.У них было три сына —Красавцы хоть куда. Один любил крестьянку,Другой любил княжну,А третий — молодуюОхотника жену. Любил ее он тайно.Охотник тот не знал,Что жизнь его разбитаИ он совсем пропал. Однажды он собралсяВ лес дальний пострелять.И встретил он цыганку,Просил он погадать. Цыганка молодаяУмела ворожить,Все карты разложила —Не смеет говорить. «Твоя жена неверна —Десятка так легла,А туз виней — могила», —Она произнесла. Охотник взволновался,Цыганке уплатил,А сам с большой досадойДомой поворотил. Подходит ближе к домуИ видит у крыльца:Жена его, злодейка,В объятьях молодца. Раздался громкий выстрел —Младой рыбак упал.За ним жена-злодейка,Потом охотник сам. В одном прекрасном месте,На берегу рекиСтоял красивый домик,В нем жили рыбаки.У меня под окном
У меня под окном расцветает сирень,Расцветает сирень голубая.А на сердце моем пробудилась любовь,Пробудилась любовь молодая. Отчего я вчера не дождалась тебя?Оттого что нашлася другая.А другая твоя чем же лучше меня,Разве тем, что косу распускает? Так иди же ты к ней, к той красотке своей,Наслаждайся ее красотою!Про меня позабудь, позабудь навсегда.Позабуду и я, но не скоро.Ты плачь, гитара моя
Ты плачь, гитара моя,Сердцу больно в груди,Грущу по дому я,Родная, жди. Зачем разлука пришла Туда, где радость была, Разбила сердце мое, Весенним днем? Я помню глаз синевуИ голос родной.Под старым кленом в садуСидел с тобой. Плыла по небу луна, От счастья пела струна. Коснулся локон кудрей Щеки моей. Тебя я нежно обнял,К груди прижалИ в губы алыеПоцеловал. При свете радужных звезд Я видел капельки слез. «Не трожь цветочек любви», — Молила ты. Я с нежных ножек твоихСорвал капронИ, задыхаясь, к грудиПрижал бутон. Легла под кленами ты, Спиной примяла цветы, В объятьях жаркой любви Минуты шли. Я полюбил тебяТогда сполна,Но круто бросилаМеня судьба. Остались только мечты, Тот майский вечер и ты. Нас разлучил с тобой Военный строй.Вечер догорает над Невою
Вечер догорает над Невою,Тихо в Ленинграде в этот час.Я хочу, чтоб ты была со мною,НоВы читаете Уличные песни
