– Уинни?
Она очнулась.
– Да… сэр?
Он так крепко сжал челюсти, что вполне мог сломать зуб.
– Мотель безобразный. Я в ужасе!
– Это обратная сторона медали – вам ведь нужны респектабельность и однообразие. Вы это и получили.
– А как же испанский стиль?
– О, эта была затея Эгги, а у вас другие цели.
Уинни остановилась перед «Апартаментами Виндзор», переименованными в «Апартаменты Лоренцо». Надо кончать с этим спектаклем. Она открыла дверь и вошла первая.
Ксавьер замер на пороге.
– Это напоминает тюремную камеру.
– Я стремилась к такому эффекту.
У него задергалась щека.
– Наслаждаешься своей местью?
– Это началось как месть, Ксавьер. Тобой началось. – Уинни прошла в комнату. – Закрой дверь.
Он не стал входить и спросил:
– Не боишься, что я тебя придушу?
– Ты уже разбил мне сердце, так что за свою шею я не опасаюсь. – Уинни послала ему официально-вежливую улыбку.
Он все-таки вошел и закрыл за собой дверь. Дверь не хлопнула, разумеется, потому, что в мотеле все было отрегулировано… как и он сам.
– Обрати внимание на портреты.
Застекленные портреты Эгги и Лоренцо смотрели друг на друга с противоположных стен.
Глаза Ксавьера гневно засверкали.
– А что это за полосы на портретах?
– Тюремные решетки. Это моя авторская работа. Решетки не на самих портретах, а на стекле. Я не настолько вредная, чтобы испортить фотографии.
– Но чего ты добиваешься?
– О, много чего, но сейчас я утратила к этому желание. – Она усмехнулась. – Пойми наконец, что мотель сейчас – это отражение тебя и твоего мира, который ты для себя выбрал…
– Это – твоя интерпретация моего мира, – бросил ей он.
– Ты живешь по стерильным канонам, а я не намерена расточать тепло и гостеприимство там, где их не ценят!
Он побледнел.
– Ты хотел, чтобы «Вилла Лоренцо» стала памятью твоему деду. – Уинни указала на портрет Лоренцо. – Он был человеком, который убежал от любви, не решился отдать за любовь все. Что он получил? Из того, что я знаю, ничего, кроме сожалений. Решетку на стекле нарисовала я, но он сам заключил себя туда. Он сам приговорил себя прожить неполноценную жизнь.
Ксавьера проняла дрожь.
– Ты его не знала.
– А ты… жить вот так… в гордом одиночестве! Значит, таким образом ты хочешь почтить его память? Неужели ты не видишь, что это насмешка над человеком, который бродил с тобой по старому городу, который играл с тобой и любил тебя? Ты думаешь, что будешь счастлив в той жизни, что создал для себя? Думаешь, что он был бы счастлив видеть, как ты убежал от любви? И это наследство ты оставишь Луису?
Ксавьер с искаженным лицом ткнул в нее пальцем.
– Ты…
– Уволена?
Тяжело дыша, они сверлили друг друга взглядом.
– Мое заявление об увольнении найдешь на столе.
Сказав это, она повернулась к портрету Эгги.
– Я не знаю, почему Эгги не поехала следом за Лоренцо, но я не собираюсь повторять ее ошибку.
Она подошла к Ксавьеру, схватила его за шелковый галстук и прижалась губами к его рту. Это был поцелуй не порядочной, воспитанной девушки, а необузданной, страстной женщины.
Прежде чем он смог обнять ее за талию, она отпустила его и отошла.
– Я люблю тебя, Ксавьер. Если у тебя хватит смелости, то ты меня найдешь.
И ушла не оглянувшись.
Глава 12
Ксавьер не помнил, сколько времени прошло после ухода Уинни. Когда гул в ушах и громкий стук сердца утихли, он ощутил гнетущую тишину.
Его жизнь не такая бесцветная, как она нарисовала! В его жизни была любовь… и счастье было. И у него есть Луис.
«Когда в последний раз тебе было по-настоящему легко и хорошо?»
Ответ готов – когда они с Уинни были любовниками. И дело не только в постели, хотя это тоже было восхитительно. Трудно забыть ее жаркие поцелуи, но больше всего он скучал по ее смеху.
«Она сказала, что любит его».
Лучше об этом не думать.
Находиться в этой комнате он не в силах ни минуты дольше!
Ксавьер выбежал вон и спустился вниз в фойе. Тина посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Где Уинни? – просипел он.
– Я не знаю, что вы с ней сделали, Ксавьер. Я никогда такой ее не видела. Она ушла, – едва не плача, выговорила Тина. – Но… вы это заслужили.
У него опустились плечи.
– Да, – обреченно ответил он.
Ксавьер оперся о конторку. Она сказала ему, что любит его – не побоялась, – но на ее лице он не увидел ожидания тех же слов от него. Боль была. И еще решительность. Дух ее не был сломлен.
Почему она не побоялась быть униженной? Не испугалась того, чего испугался Лоренцо… да и он, Ксавьер, тоже?
Дед наказал ему не повторять его ошибок.
– Ксавьер? – услышал он голос Тины.
– Я не могу жить в «Апартаментах Лоренцо». Мы с Луисом остановимся в… как Уинни переименовала «Апартаменты Виндзор»?
– В «Семейный номер».
Тина вручила ему ключ и скривилась. Он понимал ее презрение. «Семейный»… Звучит безлично.
– Как постоянные клиенты отнеслись к переменам?
– Старались не задавать лишних вопросов.
– А персонал? Надеюсь, Либби, Эйприл и все остальные продолжают работать?
– Да, но им нелегко приспособиться к новому режиму. Они останутся, но, пожалуйста, проявите к ним терпение.
– Мы вернемся к прежнему порядку! Гостеприимство прежде всего! В комнате миссис – как ее там зовут? – должны быть гвоздики. Нужно найти портрет капитана, а все это должно исчезнуть!
– Слава тебе господи! – вырвалось у Тины.
– Не могли бы вы договориться со строителями прийти сюда как можно быстрее?
– Я… взяла на себя смелость… и уже договорилась. Они будут в девять утра завтра.
– Прекрасно. – Ксавьер помолчал и спросил: – Она не вернется?
– Нет. – Глаза Тины наполнились слезами.
В фойе вбежал Луис и обхватил его за талию.
– Я забил шесть раз! – закричал он и унесся обратно.
Ксавьер, понурившись, направился к лестнице.
Она уехала. Она все оставила и уехала. Это он заставил ее уехать.
Ксавьер оцепенел и ухватился за холодные стальные перила. Какой же он дурак. Она предложила ему свою любовь – самое драгоценное, что у нее есть, намного драгоценнее его богатства, – а он отверг ее, потому что… испугался, что будет выглядеть дураком, испугался угодить в брак без любви.
И снова завертелись в голове слова Лоренцо не повторять его ошибок.
Лоренцо не захотел бы, чтобы Ксавьер бежал от любви. Нет, он был бы счастлив, узнав, что внук встретил настоящую любовь.
Каким же дураком он оказался! Он боялся призраков бабушки и Камиллы! А Уинни, жизнерадостная и полная любви к людям, совсем не похожа на них.
Ксавьер повернулся к Тине:
– Я знаю, как все исправить.
Она вскинула руки:
– Аллилуйя!
Ему надо всего лишь вернуть обратно то, что он у нее забрал.
Строители начали работать немедленно. Ксавьер не
