Ну, о’кэй так о’кэй — быстро связали ему кисти рук линьком, что был в рюкзаке. Он с шумом выдохнул, криво улыбнулся, затем вновь сделался серьёзным и сказал:
— Спрашивайте свои вопросы.
~ 12 ~
ZWÖLF
23/IX-1944
Сразу после завтрака на лодку заявился вдрызг пьяный комендант. Он уговорил капитана выйти на пирс и долго его там о чём-то упрашивал. Мимо проходили члены экипажа — кто на борт, кто на берег, а он воровато озирался, пытался брать Змея под руку и старательно заглядывал ему в глаза. В конце концов, капитан громко сказал ему «да», притом несколько раз, но добавил, что не раньше, чем тот проспится. Штурмбаннфюрер расплылся в улыбке, ещё раз нервно оглянулся, сказал «яволь» и «хайль Гитлер», после чего заплетающейся походкой отправился по дороге в джунгли. Было очевидно, что начинающаяся жара по пути развезёт его ещё больше, и что трезветь ему предстоит где-нибудь под кустом или на обочине.
Змей, брезгливо отряхнув рукав, подозвал своих помощников, штурмана, боцмана и меня.
— А где шеф-механик? – спросил он.
— Гейнц в дизельном отделении, герр капитан.
Наш инженер-механик Дривер действительно все эти дни не столько времени провёл на пляже, сколько внутри лодки. Он очень любит её и всегда находит для себя какую-нибудь работу. В итоге мы стоим, готовые к выходу в море в любую минуту: батарея заряжена, дизеля в отменном состоянии. Он очень переживает за капитанский перископ, но сделать ничего не может. В работе ему всегда помогают машинист-мааты и кто-нибудь из матросов.
— Ладно. Знаете, что он мне предлагал за рейс в Бразилию? Я имею в виду этого Дитца. Ни за что не угадаете. Сокровища.
— Сокровища? — удивился Первый номер.
— Ага. Золото, серебро… Мол, давайте отплывём немедленно в Бразилию или Венесуэлу — ему, дескать, всё равно, а за это он сделает меня миллионером. И экипажу, сказал, достанется.
— Клад капитана Флинта, — вставил Герхард, выпучив глаза.
Флинта? А кто такой Флинт? Все засмеялись, а Змей покрутил пальцем у виска:
— По-моему, он просто допился. Что скажете?
— Похоже на то, капитан, — сказал Фогель. — А по мне так пусть и дальше пьёт. Раньше сдохнет. Свою миссию он выполнил. Командование над эсэсовцами примет Циммель, он, кажется, не совсем ещё конченый.
— Согласен, Клаус.
Я впервые услышал, чтобы Змей обращался к первому помощнику по имени.
Герхард Финцш спросил:
— А что дальше, герр капитан?
— А ничего. «Шатёр» запущен день в день. Через пять суток после запуска сюда прибудет летающая лодка. Но ведь о запуске нужно доложить. А это мы можем сделать, только находясь снаружи «шатра». Поэтому завтра выходим в море и отправляем радиограмму — ту самую, про квадрат AL 7183. Заодно убедимся, что «шатёр» по-прежнему работает. Или не работает. Что будет дальше — пока секрет.
Вот как? А «шатёр»? Он же не даст...
— Разрешите вопрос, герр капитан? Но как же самолёт найдёт остров, если он не виден снаружи? — спросил я.
— Ну… — Змей сделал рукой неопределённый жест. — Во-первых, у этого лётчика есть точные координаты, — он выделил слово «этого». — Он знает, как попасть прямо в «шатёр». А во-вторых, об этом должен был позаботиться не я, и не вы, а координатор проекта.
— А кто координатор проекта? — поинтересовался Герхард.
— Не скрою, — ответил Змей. — Скажу. Вы спрашиваете — кто? Ответ: кто надо.
Мы опять засмеялись, в том числе и всегда невозмутимый Фогель.
— Нужно вечером обеспечить присутствие всего экипажа на борту, чтоб никто не заночевал где-нибудь на острове, — сказал капитан. — Выйдем, дадим радиограмму, примем ответ. Потом вернёмся к доктору и дальше действуем по указаниям. А скорее — по обстоятельствам.
— А сокровища? — напомнил Финтцш.
Капитан только рассмеялся.
— Успокойтесь, Герхард. Какие сокровища? Вы мало видали в жизни горьких пьяниц? Это же бред конченого алкоголика. Спросите у Ганса, вон он идёт.
— А что я у него спрошу? Мол, так и так, унтерштурмфюрер, позвольте поинтересоваться, вот ваш комендант хочет уплыть с острова и расплатиться за это сокровищами, скажите, пожалуйста, врёт он или нет? Так, что ли?
Мы все захохотали.
— С сокровищами разберёмся после, господа серые волки. Равно как и с нашей дальнейшей судьбой. Мы до сих пор не знаем, что творится с миром и с Германией — что же мы можем определённого сказать о себе?
При этих словах все сразу сделались серьёзными.
Про себя я решил, что именно сегодня наведаюсь в северную часть острова. Вдруг завтра мы уйдём и больше не вернёмся? Мне очень хочется прикоснуться к кусочку тайны.
Ганс пришёл с очередной дурацкой идеей: соревнования по стрельбе в зачёт всё той же спартакиады между «вашими» и «нашими».
— ...или по плаванию, если вы боитесь проиграть и думаете, что это нечестно. Наши парни и впрямь здорово стреляют — они будут охранять пловцов от акул!
Капитан сказал ему, что экипажу необходимо готовиться к выходу в море, и Ганс ушёл, разочарованный. По пути он дважды выстрелил из парабеллума в какую-то пичужку на ветке, но промазал. И вообще — какие соревнования, по какой, к чёрту, стрельбе, когда у них у всех руки от пьянства трясутся?
Герхард увёл меня к старому разбитому кораблю, который почти наполовину засосало в песок. Мы остановились у растрескавшихся и позеленевших шканцев, над нами громоздилась густая листва деревьев со свисающими лианами. Птицы орали, не переставая, тёплый ветерок гнал по зеркалу воды лёгкую рябь. Обернувшись по сторонам и как бы убедившись, что нас никто не слышит, Герхард спросил:
— Гейнц, ты веришь нашему капитану?
При этом он прищурился — ну почти совсем как Змей.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился я.
— А то, что он, несомненно, ведёт двойную игру. Не понимаешь?
Он словно ковырнул мои сокровенные мысли, которым не нашлось места даже в дневнике.
— Помнишь, мы гадали о заговоре против фюрера? Так вот: Змей выполняет здесь задание фюрера, но, несомненно, и что-то ещё. То ли он действует сам, то ли за ним ещё кто-то стоит — неважно. Главное, что он думает о новой Германии.
— А что ты понимаешь под новой Германией? — спросил я. — Нового фюрера и Четвёртый вечный рейх? Он с тобой уже говорил?
— Да, — ответил Герхард. — Говорил. Я пойду с ним.
— Против кого? Против фюрера?
— Не «против кого», а «за кого», — терпеливо объяснил Герхард. — В новой Германии
