Ощупал оружие в кармане брюк и одновременно увидел, что автомобиль остановился.
Быстро взбежал на второй этаж. Сильное сердцебиение отпечаталось двумя резкими звонками. Пока послышались шаги, воображение обскакало пять комнат квартиры, все уголки, всех людей — саму хозяйку, двух горничных. А вот и одна из них.
— Дома?
Белобрысая Тереза, приложив ладонь к шее, удивленно пропела:
— Каким образом?
Однако, смутившись проявленного удивления, поправилась холодным — «нет».
— Но ведь возвратилась же она из Америки?
— О, да, конечно. Но уже успела уехать.
— Куда?
Глупо было выдавать горничной свою неосведомленность, но теперь было не до того.
— Не знаю. Мне она ничего не сказала.
— Тереза! Я вас прошу. Ведь все равно узнаю. Скажите правду, где она?
— Уверяю вас: мне ничего не известно.
— Может быть, она там, в Клампенборге, в вилле?
— Вряд ли. Она бы взяла с собой вещи. Ведь там ничего нет. Ни одной подушки, ни одной платяной щетки. Наконец, она позвонила бы оттуда.
— А разве она ничего с собой не взяла?
— Взяла, но немного.
— Тереза, вы безусловно знаете. Я вас очень прошу: скажите мне правду.
— Честное слово, я ничего не знаю.
— Она вас просила ничего не говорить?
— Да нет же. Она просто ничего не сказала. Впрочем… ну да: через несколько дней вернется. И это все. Она очень торопилась.
Георг круто повернулся, выбежал, быстро спустился по лестнице, но вдруг замер и, покусав губы, снова очутился у двери и снова позвонил.
— Магнусен здесь был?
— Нет.
— И вообще никто не заходил?
— Я же говорю: она очень спешила. Она пробыла в доме не больше двух часов. Приняла ванну, переоделась — и все.
Просящим, умоляющим тоном Георг сказал:
— Тереза, я не из праздного любопытства. А совершенно по другой причине. У меня серьезнейшее к ней дело. Я вас очень прошу хотя бы сообщить мне: она говорила с Магнусеном по телефону?
Тереза прислушалась, не идет ли кто-нибудь, и тихо ответила:
— Говорила.
— О чем именно, не слышали?
Тереза пожала плечами. Георг задумался.
— А когда это было?
— Во вторник.
— Сегодня у нас что — четверг? Значит, уже три дня. дня.
— Да.
Георг нахмурил брови и вздохнул.
— В котором часу она уехала?
— Это было около трех.
Он кивнул головой и, небрежно попрощавшись, бросился к авто. Усевшись, Георг вынул из кармана железнодорожное расписание. Но здесь он ничего не нашел разъясняющего: уходило много поездов и куда могла направиться Карен, отгадать невозможно было.
Он злобно подумал: «Магнусен!» Сама Карен вряд ли могла придумать что-нибудь необычное.
Постучав в окно шоферу, он велел ему свернуть на ту улицу, где жил Магнусен, и снова ощупал браунинг.
Десять скупых слов портье и горничной не выяснили ничего. Георг поехал домой, принял ванну и, потоптавшись у себя в кабинете, вышел на улицу, чтобы не оставаться в одиночестве. Взволнованной походкой, все время оглядываясь, направился он было в кафе, где часто встречался с друзьями, но по дороге вспомнил, что еще рано. Зашел в незнакомый ему маленький ресторан, спросил себе мороженого, но, не доев, ушел.
Тоска упруго распирала его, как пар распирает котел. Ему нужны были размашистые движения и утомляющий путь. Машинально он сворачивал в боковые улицы, оттуда снова выходил в сторону, не замечая того, что описывает путаные петли.
От безостановочных, движений, от духоты, от быстрой ходьбы он весь покрылся потом. Но дело было не в ней: мелькнула уверенная надежда, что дома он найдет письмо или телеграмму.
Вдруг он увидел Шварцмана. Еврейский Вольтер, ничего не замечая, с застывшим презрением на лице, стремительно несся куда-то, держа под мышкой доверху нагруженный портфель.
— Алло! — закричал Георг и замахал, руками.
Шварцман остановился, с надменным возмущением откинул назад свою черную, ничем не покрытую взлохмаченную голову и недовольно спросил, протягивая свою вялую, влажную руку:
— В чем дело? Зачем это я тебе понадобился в такую жару? Не иначе, как для освежающей цитаты.
— Цитаты?
— Это я вспомнил поэта Гейне, — объяснил Шварцман. — Так жарко, что хорошо бы найти освежающую цитату.
— У тебя вечно на уме какая-нибудь книга!
— Не трогай моих книг, профан! — крикнул Шварцман и самодовольно улыбнулся.
Георг искренне расхохотался.
— Вероятно, такой же вид был у Архимеда, когда его потревожил римский солдат. Как это сказано у…?
Шварцман повел бровями и подсказал:
— У Плутарха: Noti turbare circulos meos. Но все-таки: в чем дело? Я действительно обдумывал одну вещь.
— Успеешь обдумать потом. Садись. Ты мне очень нужен.
Шварцман, указывая на авто, пожал своими узкими плечами, как бы говоря: приличествует ли бедному философу ездить в таком шикарном экипаже? Но все же сел и мгновенно откинулся назад с видом человека, не привыкшего ходить пешком.
— В чем же дело? — в третий раз спросил Шварцман.
— Необходимо, чтобы возле меня был умный человек. Иначе я способен натворить много глупостей.
Шварцман сразу понял, о чем он говорит. Набрасывая на себя маску полного равнодушия к житейским делам, он не без интереса прислушивался к разного рода сплетням и был отлично осведомлен решительно обо всем. О приезде Карен в сопровождении Магнусена он узнал третьего дня. О том, что оба они куда-то скрылись, — тоже. Появление Георга, обещавшего натворить много глупостей, предсказывало нечто занятное.
— Что нового? — спросил Георг.
Шварцман опять пожал плечами. Это означало: можно ли его, небожителя, спрашивать о таких вещах, имея в виду обывательскую жизнь? Он мог бы рассказать о только что вышедшей книге молодого американского философа под названием «Психология машины», которая способна была бы опрокинуть все достижения современной психологии, если бы не было его, Шварцмана, написавшего уничтожающую статью об этой книге. Мог бы еще рассказать о другой своей статье, помещенной в последней книжке Северо-Американского Обозрения, где он доказывал, что магометанские народы Азии и Африки, выйдя из состояния покоя, в самом недалеком будущем изотрут в пыль прогнившую европейскую цивилизацию. Сила, толкающая магометан к объединению, утверждал Шварцман, есть ущемленное чувство справедливости, попираемой зазнавшимся христианством. Вот это действительно новости!
— Кстати, — сказал он, — не попадались ли тебе во время путешествия газеты с рецензиями о моих статьях? Со всех сторон мне трубят, что повсюду обо мне пишут. И только я не вижу этих откликов.
— Дорогой Шварцман, — звенящим голосом возразил Георг. — Мне сейчас не до того. И ты извини меня. В другой раз я охотно помогу отыскать все, что тебе понадобится. Но сейчас…
Шварцман мгновенно затих, и удивленные брови его надолго застыли — до тех пор, пока Георг, поднявшись с ним наверх, не спросил его:
— Не хочешь ли принять ванну? Духота сегодня невозможная. По крайней мере, я — весь мокрый.
Шварцман был застигнут врасплох. Меньше всего ждал он такого предложения.
— Ванну?
— Представь себе, что я приглашаю тебя в термы
