Герасим обнял Леру, чмокнул её в щёчку, и они, взявшись за руки и весело смеясь, побежали к нему домой делать уроки.
В конце концов, всё так и получилось. Герасим поступил в лётное училище, а Лера — в медицинский университет. Только вот на время учёбы им пришлось расстаться — Герасим, став курсантом, вынужден был покинуть родной город, а Лера осталась учиться в Питере.
Однако интернет на давал им почувствовать ни расставания, ни расстояния, и не было ни единого дня, чтобы они не связывались и не общались друг с другом. А веб-камера лучше всего передавала синий цвет её дивных глаз, от которых по-прежнему невозможно было оторвать взгляд.
Вскоре, после того, как они официально зарегистрировали брак, родители Леры переехали жить в другой город, а Лера при общем согласии перебралась жить к маме Герасима и обосновалась в его комнате, в практически родной и привычной обстановке.
***Пассажирский самолёт летел в ночном зимнем небе над бескрайними просторами заснеженной Сибири на высоте 10 тысяч 100 метров. Многие думают, что зимний день короток, а ночь длинна, потому что в это время года солнце просто рано садится, но это не так, зимой оно не садится, оно ныряет и очень глубоко, отчего наступают часы, когда ночной горизонт, даже для летящих над облаками, совсем не подсвечивается. Если бы была луна, то наверняка были бы видны лежащие внизу облака, но сегодня оба светила словно сговорились и ушли освещать совершенно другую сторону планеты — ту, где буйствовало лето. При других обстоятельствах такие условия были бы идеальными для наблюдения за звёздами, но увы, даже слабое освещение кабины пилотов и подсветка приборной доски видеть их не давали, и герметичные толстые лобовые и боковые стёкла обзора казались чёрными зеркалами, в которых отражались и лица людей, и плотные ряды огоньков индикаторов и кнопок. Из-за этого трудно было отделаться от чувства, что это вовсе и не аэробус, а огромный высококачественный тренажёр, который и не летит-то вовсе, а в лучшем случае просто висит в паре метров от земли, и монотонное гудение двигателей — это всего лишь сопутствующее звуковое обрамление имитации реальности полёта; и единственное свидетельство того, что это всё-таки самолёт, и что он всё-таки летит, лишь формой крыла опираясь о воздух — это ясная память о совсем недавно, ещё засветло наблюдаемом взлёте и фиксации органами чувств момента отрыва от земли, в сторону, ускоряющую и без того быстрый закат зимнего солнца, именуемую востоком.
Командир корабля проверил показания приборов — всё было в порядке. Автопилот выполнял свою функцию безупречно, да и быть по-другому не могло — ведь современные автопилоты — это совершеннейшее программное обеспечение, в отличие от человека, способное контролировать и обрабатывать данные не единиц и даже не десятков, а сотен датчиков самолёта, и в случае, когда даже самые значительные из них вдруг вышли из строя и врут, можно быть уверенным, что система примет самое правильное и наименее рискованное решение в борьбе за живучесть воздушного судна. Автопилот — это результат не только достижений теоретической физики в воздухоплавании и аэродинамике, но и предельно ответственного изучения опыта происшествий и ошибок, написанных, словно устав караульной службы — кровью и жизнями людей. Лететь, не давая ни крена, ни тангажа, ни рысканья по курсу, держа заданную высоту — это самое простое, что вообще может автопилот. Если согласиться, что посадка — это самое сложное в полёте самолёта, то поймав сигналы ближнего и дальнего приводов любого аэродрома, получив тем самым курс и глиссаду, посадить самолёт для автопилота — тривиальная задача, но пилоты, исключительно в силу психологии, делают это всегда самостоятельно, в ручном режиме, чем собственно и не только подтверждают своё мастерство, но и оправдывают существование своей профессии и себя в ней.
Однако до посадки лететь было ещё долго, а сегодняшний полёт был не совсем обычным. Авиакомпания, авиалайнер которой находился в воздухе, предоставила бонус лучшим экипажам, благодаря чему они смогли взять с собой в полёт членов своих семей и обеспечить самые комфортные места в первом ряду сидений салона первого класса, расположенных ближе всего к кабине пилотов. Командир корабля взял с собой жену и девятилетнего сынишку, а второй пилот — свою подругу, с которой они жили в гражданском браке, и путешествие обещало тёплые края, взамен затянувшейся и успевшей изрядно надоесть зимы.
Второй пилот перехватил взгляд капитана и спросил:
— Командир, разреши по палубе пройтись?
— Добро, — в знак согласия кивнул головой командир экипажа. — Только недолго.
Второй пилот снял гарнитуру, отстегнул ремни, аккуратно выбрался из кресла, потянулся, наслаждаясь моментом бытия, избавившим от длительного сидения, повёл плечами, поправил одежду и причёску и, не торопясь, гордо сверкая новенькими погонами, направился в салон самолёта, оставив открытой дверь в кабину пилотов, через которую тут же стали слышны весёлые голоса. Слов было не разобрать, но атмосфера хорошего настроения легко улавливалась. Не прошло и минуты, как в кабину прибежал мальчик и звонким голосом обратился к отцу:
— Папа, папа, а ты мне дашь порулить? Ты мне обещал!
Папа посмотрел на сына и погладил его по голове, вспоминая про данное обещание. Ещё раз окинул взглядом приборную доску, и убедившись, что все показания приборов в норме, одновременно отстёгивая ремни и снимая гарнитуру, сказал:
— Ну-ка, дай папе вылезти, выпусти меня,.. отойди немножко назад, — разворачиваясь в кресле и аккуратно перекидывая правую ногу в проход между креслами пилотов.
Потом, пропустив сына вперёд, он подхватил его под мышки и перенёс прямо в кресло первого пилота.
— Держи штурвал, — сказал папа, одевая на голову сына гарнитуру.
Мальчик ухватился руками за рукояти штурвала и попытался его пошевелить, но при включённом автопилоте штурвал блокируется и сдвинуть его ему не удалось — основной орган управления авиалайнером стоял как вкопанный. Сдвинуть-то его конечно можно, но силёнок для этого явно не хватало. Прикинув в голове вес сына и вспомнив, что тот не смог подтянуться на турнике, папа пришёл к утешительному для себя выводу, что вывести из зацепления штурвал ребёнку не удастся. В это время в открытую дверь кабины пилотов снова донёсся смех, и командир воздушного судна безошибочно узнал голос своей жены.
— Так! Сидеть! Не вставать! Никаких кнопок не нажимать,
