– Специалисты автобронетанкового управления дали отрицательную оценку так называемым «бранзулеткам», изготовленным на основании выдвинутых вами идей, – не стал томить меня длинной паузой вождь. – У них слабое бронирование и низкая скорость. Что вы на это скажете?
– Правда ваша, – кивнул я, – совсем не боевые машины. Их назначение – доставлять грузы через бездорожье. Можно и людей… – я остановился, чтобы не городить банальностей, забалтывая собеседника. Понятно же, что никто не запретит посадить в транспортёры пассажиров. Что уж греха таить – боялся я ляпнуть лишнего. У меня ведь семья, детей надо поднимать. Так что нарываться на неприятности совершенно не хотелось.
– Я поверил бы и вам, и автобронетанковому управлению, если бы войска, посаженные на эти жестянки, нынче летом не устроили нашим японским соседям сущее светопреставление на озере Хасан. Надеюсь, вы в курсе событий?
Сказать по правде – не очень. Слово такое слыхивал в разговорах на заводе но, поскольку газет читать не люблю – не вникал в ход развития этих событий. Мало ли что там на Дальнем Востоке происходит? Японцы, как я помню, вообще не прекращали щипать наших то там, то тут. Поэтому, ответил честно:
– Не в курсе, товарищ Сталин. Потому, что политически близорук и дальше своих служебных обязанностей ничего не вижу.
Долго он на меня смотрел. Я уж подумал, что сейчас непременно начнётся набивание знаменитой трубки, но не дождался.
– Очень хорошо, товарищ Беспамятный, что вы осознаёте этот печальный факт, и не занимаете руководящих постов, – вдруг прервал паузу мой собеседник. – Тем не менее, другие факты не позволяют мне относится к вам, как к рядовому работнику. Скажите, не нуждаетесь ли вы в чем-то? Не нужна ли помощь, поддержка?
Теперь настала моя очередь призадуматься:
– Знаете, Иосиф Виссарионович! – ответил я неуверенно, – если возникнет надобность, обязательно напишу вам об этом.
– Только не забудьте, непременно напишите, – улыбнулся вождь, а я понял, что аудиенция подошла концу, и мне пора откланиваться. И ещё – упущено что-то важное, то, чего никак нельзя не сказать.
– А можно, высказать одну мысль, которая представляется мне весьма существенной, – я, всё-таки, решился проинструктировать вождя.
– Слушаю вас, Иван Сергеевич.
– Наша страна находится в окружении врагов и вынуждена постоянно держать наготове вооружённые силы. Только выучка войск сильно различается – не вылезающие из приграничных конфликтов бранзулетчики оказали неприятелю весьма серьёзный отпор – ведь вы помянули их, вероятно, потому, что другие части имели несколько меньший успех… – тут я сделал паузу и дождался согласного кивка. – Для того, чтобы чему-то научиться, нужно делать это. Не воевавшие войска обязательно уступят опытным частям, обстрелянным и имеющим историю побед и поражений.
На мой взгляд, японцы оказывают нам неоценимую услугу, устраивая приграничные конфликты, позволяя красноармейцам оттачивать искусство ведения боевых действий.
– Друга своего оправдываете? – вдруг строго поглядел на меня собеседник.
– А разве с комбригом Кобыландыевым что-то не так? – встревожился я.
– Об этом ещё предстоит подумать, – нахмурился Сталин. А я понял, что надо скорее уходить – ляпнул-таки лишнего.
* * *Ни арестовывать, ни расстреливать меня никто не торопился. Да и доставлять домой тоже не спешили. Вывели за пределы Кремля и сказали: «До свидания». А я побрёл на квартиру друга, перекладывая из руки в руку чемоданчик – Анна успела его основательно нагрузить дорожными харчами. Смотрел на школьников, возвращающихся с занятий, слопал мороженое, газировочки с сиропом опрокинул стаканчик. Не ел я давненько, наверное, от волнения кусок в горло не лез. А тут отпустило, и пустые кишки настойчиво забрякли, напоминая о своих потребностях.
Голова была пуста… Софико, жена моего старого товарища, только что вернулась с работы и «допрашивала» детей о том, как они вели себя в садике – малые у них девчонки, чернявые и симпатичные. Гостили у нас этим летом – так что я знаком с обеими. Глава семьи, как оказалось, всё ещё в командировке на Дальнем Востоке, но, судя по сообщениям газет, бои там уже отгремели – вскорости ждут его. Поезд мой уходит только ночью – было время потолковать о том, о сём.
Софья, поскольку с детства знает иностранные языки, устроилась переводчиком в какое-то военное учреждение – говорит, что достаются ей сплошняком технические тексты, а она частенько затрудняется с терминами. Вот например… – и показывает мне статью про автоматическую пушку «Эрликон» швейцарского производства. Пока мы все слова распутали, до меня дошло – это же как раз то, что я хотел бы установить на свой микроскопический танк – ну просто прекрасно вписывается в концепцию.
Попросил я бумагу, перо, да отписал товарищу Сталину просьбу купить для меня один экземпляр такого орудия и боеприпасы к нему. А что? Обещался ведь, что дам знать, коли понадобится помощь. А самому раздобыть заграничную пушку – это для меня совершенно невозможно.
Конверт купил уже на вокзале, да тут же в почтовый ящик и бросил свою эпистолу.
* * *С поезда меня сняли в Мичуринске. Парни с малиновыми петлицами на этот раз со мной не церемонились – торопили, чуть не подталкивали. Несколько часов продержали в камере, правда ничего не отняли, даже чемодан оставался при мне, а потом вернули на вокзал. Знакомый вагон с паровозом, проводник, забравший мой костюм, чтобы вычистить и погладить и пара учтивых хлопцев, старающихся лишний раз не мозолить глаза. В Кремле я оказался в многолюдном кабинете, где, за длинным столом кроме Сталина, узнал в лицо Ворошилова, Калинина и, подозреваю, Молотова. Мог бы ещё и Берию опознать – помнил я это лицо ещё по прошлым временам, но не углядел пенснястого.
Хозяин, а кроме него никто тут меня не знал, скользнул по мне недовольным взглядом, но ничего не сказал. Пришла в голову мысль, что сопровождающие, чего-то напутали и совершенно напрасно меня сюда направили, хотя секретарь, что находился в приёмной, им не препятствовал.
Разговор шёл о тяжёлых танках, к которым тут отнесли и Т-28 с тремя башнями, и Т-35 – с пятью. Когда я прибыл, плакаты уже развесили, так что оставалось только посмотреть на них – и всё стало понятно. Кроме того, присутствовали проекты двухбашенных машин: Т-100 и СМК, на мой взгляд друг от друга ничем
