Были на заводе и другие самодельщики. Скажем, «сочиняли» разные моторные лодки – удачные конструкции начинали повторять и это становилось продукцией. Энтузиасты авиастроения так ничего замечательного и не построили, хотя случались трагедии при попытках взлететь. И «запороли» несколько движков.
Так вот, о двигателях. Поначалу их собирали из частей, изготовленных на СТЗ. Потом стали осваивать у себя деталь за деталью. Сами понимаете – цилиндры, шатуны, коленвал. Потом – система впрыска и так далее и тому подобное. Камнем преткновения были подшипники качения – они жёстко фондировались, а мы у себя даже не пытались их делать. Но не напрасно летали в Первопрестольную наши снабженцы – разобрались и с этим. И так, позиция за позицией, наименование за наименованием.
В начале сорокового года я немножко потолковал с начальством о предстоящей войне. Знаете, когда не тюкаешь руководителя постоянно всякой ерундой, а каждое твоё предсказание сбывается, это очень способствует взаимному уважению. Тем более, когда человек столь превосходно использовал представившиеся ему возможности. Мне ведь ни капельки не жаль, что летает он на собственном самолёте, и ездит на лимузине с персональным шофёром. Что у него есть небольшой прогулочный теплоход и… тут всё шито-крыто, так что полный порядок. Мне, например, чёрная икра всё ещё не опротивела.
Главное – директор наш – мужик с понятием, держит нос по ветру и завозит на завод прокат и другие материалы на случай резкого взвинчивания темпа производства в особый период.
Средства на это имеются. Ещё нам удаётся про запас закупать у Таубина пушки и гранатомёты – всё остальное расписано и распланировано на всю обозримую перспективу… Ничего у вооруженцев сверх спущенного плана не выпросишь, хоть убейся. А вот то, что так и не приняли на вооружение – это никого не интересует.
Снова я с темы двигателя соскочил. Самое главное – теперь пятидесятисильный вариант у нас имеется собственный, а, поскольку электрики для работы дизеля не требуется, то мы способны выпускать лоханки даже в условиях полной изоляции, пока не исчерпаем запасов материалов. Да, заводить эти «изделия» придётся ручкой. И дорогу освещать керосиновой фарой, а обогревать дровяной печкой. Но выполнять свою работу они будут исправно.
Пока же полным ходом делаем «сараи», вооружённые одним ДП винтовочного калибра в самой маленькой башне. Зенитные варианты нам не заказывают, хотя испытания они прошли и приняты на вооружение. То есть – дозволение имеется, а потребности нет.
Нет и известий ни от Таубина про ленточное питание пушки и гранатомёта, ни от НКВДэшника Вени про истребитель Поликарпова, ни от Кобыланды о делах в Китае.
Лето. Жара. Часто рыбачу с сыновьями. И не заметил, как выросли парни. Нынче осенью младший пойдет во второй класс, а старший – подумать страшно – уже в пятый. Дочка у нас с Анной недавно начала ходить. Как раз в прошлом году родилась, когда я на Халхин-Голе искал укрытия от жаркого степного солнца. Я много времени провожу с семьёй. Знаю – потом может и не получиться. Последнее мирное лето…
Глава 13. Всё, как всегда
Сыны построили парусную лодку с вынимающимся килем. Понятное дело – я им помогал. Старший зачитывается Станюковичем, а я ему и «Дунайского лоцмана» добыл, и Марк Твена «Жизнь на Миссисипи» и ещё искал книжку Лухманова, который командовал барком «Товарищ», да только она, кажется, ещё не написана. Интернета-то пока нет – трудно выяснить это наверняка. Тем не менее, предрасположенность старшенького уже проявляется, вот я и подыгрываю, как могу.
И пошли мы на новом швертботе аж на самую Старую Волгу – так именуется один из рукавов – чтобы испытать новинку и потренироваться в обращении с парусами. Нет, сам я в этом не специалист, но отпускать мальчишек без пригляду не дело. Идём это мы себе, идём, слушаем объяснения про различия между шкотами и брассами, а в небе истребители-бипланы так и крутятся. Обычно они над степью вышивают, а тут им чего-то понадобилось над рекой.
Чуть погодя гляжу – катер появился от судоходного русла и прямиком к нам. А мне как раз средний сын сдаёт зачёт по ухе – мы на берегу устроились и поймали судачка. Парней своих я в строгости держу и Анна, глядя на это, удивляется:
– И почему они тебя так любят?
Это она удивляет меня. Как ей объяснить, что мужику для душевного комфорта не «уси-пуси» требуются, а понятность. Вот мы с сынами друг друга понимаем и ежели кто набедокурит, так сам придёт и ремень подаст. Хотя, говорят, устный разбор ошибки намного хуже порки.
Ну так про катер. Это товарищ Жуков пожаловал по мою душу.
– Сидишь в своей Тмутаракани, как барсук в норе, ничего не знаешь, – сказал он мне вместо «здрассте». – А дружок твой знатных люлей навешал сам знаешь кому. Япона-мать он им сделал с козьей мордой. И ястребки Поликарповские себя там хорошо показали – всего четыре штуки и успели сделать, но небо они расчистили. Лётчики от восторга потолок обоссали… – Георгий Константинович смущённо посмотрел на внимающих его речам мальчишек.
– Мы тоже умеем ругаться, – «ободрил» его младший. – Когда папа не слышит. Но вас он за нехорошие слова драть не станет. Садитесь и ешьте, – добавил он строго, подавая гостю ложку.
Уха определённо получилась – всю слопали. А потом… разговаривали мы с глазу на глаз, пока мои мальчишки учили адъютанта управляться с парусом.
* * *– Ты, это, Иван Сергеевич! Говорят, можешь предсказывать будущее. Так вот – не верю я ни в какую чертовщину, – заявил мне Георгий Константинович для разминки и чтобы сразу стало понятно, чего он добивается. – И ППТ мы на вооружение приняли после того, как Токарев
