Валя никогда не думала, что время способно настолько замедлить свой ход, что, казалось, вот-вот повернет вспять. Поэтому она сразу не поверила, когда кто-то крикнул, что «Пешки» летят.
Возвращалась эскадрилья не так красиво, как взлетала. Самолеты шли вразнобой, растянутым пеленгом. Первым на посадку пустили машину с дымившимся хвостом. Рули высоты и поворота, обтянутые перкалевой обшивкой, являлись ахиллесовой пятой «Пешек». Ткань легко повреждалась пулями и осколками, и часто загорались, как например, случилось и сегодня.
Поврежденный самолет шел с креном, забирая вправо, но, умело меняя режим работы двигателей, летчик сумел выровнять машин и сел ровно. Подкатившись к концу полосы, пилот увеличил обороты моторов и свернул к стоянке, освобождая место для посадки, и только у капониров выключил зажигание.
Дежурная бригада врачей уже подъезжала в крытой полуторке к поврежденной «Пешечке», но экипажу помощь не понадобилась. А вот о машине этого сказать было нельзя. Если вчера Валя удивилась отсутствию заплат на новых самолетах, то теперь она поразилась количеству пробоин, зиявших в фюзеляже и крыльях бомбардировщика.
– Настоящее решето, – потрясенно прошептала девушка, лелея про себя надежду, что машина Бориса вернется не такой покалеченной. Когда Валя подошла к покореженной «Пешке» поближе, то поняла, что ошиблась – многочисленные отверстия в крыльях с вывернутыми наружу острыми краями делали плоскости самолета больше похожими на терку, чем на решето.
Вслед за бесхвостой машиной развернулись на посадочный курс еще четыре. Они находились куда в лучшем состоянии, чем первая «Пешка», хотя один из самолетов все-таки заглох, едва успев сесть, и его торопливо оттащили с полосы.
Техники, еще недавно пребывающие в апатии, активно занялись ремонтом. Даже на невредимых самолетах требовалось отладить двигатели, почистить свечи, проверить системы питания, отрегулировать тяги. Но на большинстве самолетов дело этим не ограничивалось, и помимо проведения обычных регламентных работ механики латали трубы охлаждения, запаивали баки, ставили перкалевые латки, приклеивая их аэролаком. Поврежденные механизмы снимали, чтобы починить в мастерской или заменить новыми.
Шестую машину не ждали. Она села на аэродроме истребителей и, как радировали коллеги, раньше завтрашнего дня ее подлатать не успеют.
Сравнительно успешное возвращение первой группы самолетов Валю почему-то не сильно успокоило. Она представила себе, как Борис летит на бомбардировщике сквозь разрывы зенитных снарядов, а со всех сторон его атакуют Мессеры, и девушке вдруг стало жарко, хотя морозец в этот день стоял довольно чувствительный.
Но вот над лесом показался знакомый силуэт Пе-2, и через несколько минут бомбардировщик, выполнив последний разворот, пошел на посадку, выпустив шасси. Весь техсостав звена ринулся к машине, но Валя, кажется, опередила всех и оказалась у самолета раньше, чем штурман успел распахнуть люк. Когда Хребтов, измученный напряженным полетом, но целый и невредимый, устало спрыгнул на землю, Валентина радостно вскрикнула, но тут же тревожно принюхалась:
– Боря, кажется, из кабины дымом несет.
– Все в порядке, – успокаивающе махнул рукой Хребтов. – Мы не горим, просто пришлось из курсового пулемета пострелять, вот в кабине и надымили.
– Ах, вот оно что, – немного успокоилась Валя. – А какой-нибудь эшелон вы нашли? А то наши-то составы немцы бомбят, пора им и сдачи получить.
– А что его искать, – чуточку рисуясь перед девушкой, пожал плечами штурман. – Нашли и разбомбили. Делов-то.
– Ну так расскажи, расскажи, – восторженно захлопав ладошками, попросила Валентина.
Штурман поначалу отнекивался, дескать, обычный вылет, никаких приключений, пока за Валю не заступился Степанов – механик авиазвена:
– Что девчонку дразнишь, – добродушно проворчал авиатехник, на минуту оторвавшись от придирчивого осмотра самолета. – Она ждала, как Ассоль, когда же ты, наконец, на своем двухмоторном галиоте прилетишь, а из тебя теперь слова не вытянешь.
По своему воинскому званию воентехник первого ранга соответствовал старшему лейтенанту, и кубиков на петлицах Степанова насчитывалось больше, чем у всего экипажа «Пешки», вместе взятого, так что волей-неволей Борису пришлось подчиниться приказу:
– Вылетели звеном, – начал он своей нехитрый рассказ, – а после разошлись каждый по своему маршруту. Наш самый ближний. Курс мы рассчитали заранее, а потом еще со штурманом эскадрильи подкорректировали, чтобы обойти районы с возможным наличием ПВО. Ну а разыскать нитку железной дороги нетрудно. Прошли половину перегона, а тут поезд. Мы еще издали заметили, что паровозов два – значит, везет что-то тяжелое. Когда ближе подлетели, разглядели платформы с какой-то техникой под брезентом. Итак, эшелон обнаружили, а дальше все зависит от выучки. Как ты понимаешь, чтобы точно отбомбиться, надо сперва обязательно учесть поправку на ветер, который сносит в сторону и сам самолет, и бомбу. Ветер я померил…
– Чем померил, – не поверила Валентина, – если на самолете ни конуса, ни флюгера нет?
– Ветрочетом, конечно, – с видом бывалого воздухоплавателя снисходительно пояснил вчерашней школьнице Борис. – Это прибор для геометрического вычисления силы и направления ветра по величине сноса машины с курса. Так вот, замерив ветер, можно определить, под каким углом следует довернуть самолет на боевом курсе. И вот устанавливаю боевой угол разворота прицела и говорю Виктору, на сколько ему нужно повернуть…
– А у тебя тоже прицел есть, да? – изумилась Валя. – Я думала, прицеливается пилот.
– При горизонтальном бомбометании обычно целится штурман, – подтвердил Карпов, – и для этого у него имеется бомбардировочный прицел.
– Затем, – продолжал Борис, – я еще устанавливаю на нем угол прицеливания, который определяю по баллистическим таблицам. Ну, а когда прицел правильно выставлен, полдела уже сделано. Осталось только пилоту выдерживать курс, а мне поймать в прицел паровоз. У нас с собой было шесть бомб, и в первом заходе мы сбросили две «сотки».
Хребтов прервал свой рассказ, достал пачку «Мотора», вытащил папиросу и неторопливо закурил, выдерживая театральную паузу. Между тем не только Валентина изнывала от нетерпения узнать, что было дальше. Мотористы, склонившиеся было над капотами, тоже подняли головы, а техники, обрезавшие рваные края вокруг пробоин, опустили ножницы.
– И? – первой не выдержала Валя.
– Обе мимо, – рассмеялся Виктор. – Легли справа от полотна, метрах в пяти. В общем-то, неплохой результат при горизонтальном бомбометании, но поезд как шел, так и идет себе
