– Мы тогда на второй заход, – продолжал повествование штурман. – Снова бросаем две бомбы, и снова мимо. А на эшелоне зенитка без дела не стоит и лупит в нашу сторону. Правда, Родион, – Борис кивнул в сторону стрелка-радиста, скинувшего стальной шлем, так мешавший в полете, и тоже закурившего, – в ответ поливает немцев огнем из нижней установки, так что на третьем заходе зенитка уже молчала. На третий раз мы решили сбросить только одну «сотку», и угодили прямо в яблочко – один паровоз разорвало на куски, второй свалился с пути, а за ним под откос пошла пара вагонов. Затем мы еще разок прошлись над составом, не вести же обратно последнюю бомбу.
– А Месcеры-то, Мессеры были? – неторопливо спросила Валя.
Борис снова затянулся папиросиной, выдерживая паузу, и на вопрос ответил стрелок-радист:
– Мессер был, но только один. Едва мы разделались с эшелоном и я начал передавать сообщение о выполнении полетного задания, как вдруг из облаков вынырнул фриц. Я только две цифры отстучал, а третью не успел, пришлось бросить ключ и хвататься за пулемет. Представляю, что на КП в это время творилось, и как они мое сообщение расшифровали, – хохотнул сержант.
– И Мессершмитт вас преследовал? – испуганно ахнула Валя. – Одиночному бомбардировщику, наверно, нелегко справиться с истребителем?
– Фриц зашел было нам в хвост, – презрительно улыбнулся Борис, – но я от него гранатами отбился.
От такого ответа Валя опешила. Как так, ведь самолет не танк, чтобы в него гранаты кидать? От обиды Валентина надула губки, а глаза девушки вдруг заблестели, хотя ледяной ветер, выбивающий слезы, в это утро не дул.
– Гранаты не обычные, а авиационные, – рассмеялся Хребтов. После своего первого успешного боевого вылета настроение у него стало превосходным, хотелось шутить и смеяться. – Вот иди сюда.
Штурман легонько подтолкнул девчушку к самолету и показал на маленькие створки люка внизу фюзеляжа.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что у нас в полку работал заводская бригада, дорабатывавшая самолеты и устанавливавшая новое оборудование? – напомнил Борис о вчерашнем разговоре. – Так вот, московские специалисты еще смонтировали на нашей «Пешке» держатели гранат. Посмотри сюда, тут находится коробка с двумя кассетами, а в каждой размещается по пять оборонительных парашютных гранат. Если я вижу, что немец зашел сзади и лег на боевой курс, мне достаточно нажать на кнопку, и из гранатомета сразу вылетает серия из десяти гранат. У них тут же открываются парашютики, а через несколько секунд срабатывают взрыватели, и Мессеру остается лишь быстренько свалить в сторону. Да и Родион ему наподдал, так что только мы фрица и видели.
Валентина восторженно внимала Борису, не отрывая от него глаз, и лишь изредка помахивая длинными ресницами. Она так бы слушала и слушала, но вдруг дежурный военфельдшер своим скрипучим голосом выдернул ее в суровую реальность и направил медсестру в амбулаторию, где Валю ждало важное задание.
После успешно проведенной разведки Козлова заработала себе репутацию настоящего аса санитарно-гигиенического обеспечения, и старший врач авиаполка совместно с главным врачом БАО решили взять ее с собой на станцию, помочь им получить медикаменты.
«Станция» за несколько дней успела расшириться. Параллельно железной дороги проложили еще один запасной путь, рядом с которым соорудили деревянные платформы и пару сарайчиков, служивших складами. Чуть дальше под укрытием деревьев были выкопаны землянки, а в глубине леса виднелись хранилища для боеприпасов.
Несмотря на светлое время суток, составы проходили один за другим, не боясь вражеской авиации, как будто недалеко базировался целый полк истребителей. Одни поезда останавливались на разгрузку, другие следовали еще дальше, вслед за отодвигающимся фронтом. От знакомого вида пыхтящего паровоза, запаха креозота и стука колес на Валю вдруг накатила волна ностальгии, как будто она всю жизнь работала машинистом в локомотивной бригаде. Если подумать, то романтика железных дорог ничуть не хуже авиационной. Тут тоже имеет место ветер дальних странствий, а опасностей и трудностей хоть отбавляй.
Проводив взглядом состав, девушка грустно вздохнула. На свете существует много хороших, интересных и почетных профессий. Можно стать учителем, или летчицей, или инженером. Аня Жмыхова, наверно, доучится на историка, если ее дядя Сева все-таки не уговорит племянницу пойти на медицинский. Как Анка рассказывала, он вообще всем своим знакомым, к кому хорошо относится, советовал переучиться на врача, уверяя, что любой человек до тридцати пять лет еще имеет шанс стать доктором, и этим шансом следует воспользоваться. Но выбор профессии и учеба, это все после победы, а пока нужно заниматься той работой, которой ты можешь помочь стране победить в этой войне. И работать медсестрой или санитаркой – выбор для девушки очень правильный. Конечно, тяжело бессменно ассистировать на операциях, перевязывать раны, а если понадобится, то, извините, и парашу выносить, но кто-то же должен все это делать. Ну а бумажная рутина и оформление документов, это далеко не самое страшное.
Самую трудную часть дела – выбить у интендантов имущество, взяли на себя врачи, а девушке осталось «всего лишь» пересчитать коробки с лекарством, заодно проверяя срок годности, и сверить списки с ведомостями. Пересчитывать и переписывать медикаменты Валентина закончила лишь к вечеру. Она отложила последний лист описи и устало потянулась, выпрямляя затекшую спину, как вдруг, услышав очередной паровозный гудок, девушка вздрогнула.
– Это мой паровоз! – одновременно радостно и удивленно воскликнула Валя, немало пораженная тем, что среди множества поездов смогла узнать «голос» своего родного локомотива.
Она тут же выскочила на улицу и побежала к приближающемуся эшелону. Выглядел ее паровоз неважно. Он весь ощетинился, наподобие дикобраза, длинными чопиками, которыми затыкали пробоины в тендерном баке, да и вмятин на нем заметно прибавилось. Видимо, фрицевским летчикам все же удалось прорваться к железной дороге.
Едва дождавшись остановки состава, Валентина запрыгнула в кабину, волнуясь, не случилось ли что с ее напарницей. Она-то, в отличие от паровоза, не железная. Ее и ранить, и убить могут. Но опасения оказались напрасны. Елена Мироновна по-прежнему стояла за реверсом, снова доведя эшелон до места назначения, несмотря на все препоны.
* * *г. Тапа, Эстония.
Ночью майор Лютце спал плохо. В последнее время его начала одолевать бессонница, и было от чего. Жизнь стала довольно скучной и однообразной – ни тебе дальних походов, ни ночевок в
