Тихий сдавленный стон экипажа, аханье и ругань грозили перерасти в крики, но наконец-то по корпусу ударил грохот взрыва, эхом пробежавший по лодке. Через несколько секунд последовал второй, и чуть позже и третий, вызвав перемену в настроении экипажа. Злые и раздраженные моряки мгновенно превратились в счастливейших людей на свете.
Подняв ненадолго перископ, капитан немного охладил восторги экипажа, заявив, что крейсеру досталась лишь одна торпеда, но зато в придачу, уничтожен эсминец. Подводники выразили свое ликование по поводу двойной победы восторженными воплями, но еще один гул, донесшийся до лодки, заставил всех настороженно замереть.
– Это опять крейсер, – крикнул Деке из своей рубки. – Очевидно, котлы взорвались. У него сильный крен на левый борт.
Добивать противника или просто любоваться зрелищем тонущего корабля капитан не решился. Акустик докладывал о наличии нескольких эсминцев, да и здравый смысл подсказывал, что пора уходить из района атаки и идти на базу. Спрыгнув вниз, Иоахим тут же скомандовал разворот:
– Руль влево до упора. Правый двигатель – полный вперед. Дифферент на нос.
Лодка развернулась, судовые двигатели потихоньку набирали обороты, уводя субмарину подальше от опасности. На борту царила полная тишина, моторы работали в экономичном режиме, а все лишнее оборудование, включая вентиляторы, отключили. Но уйти от британцев оказалось непросто. Хотя Онслоу и Ориби ушли к северу, а Чиддингфолд Деке потопил, но еще оставался четвертый эсминец – Оффа. Его капитан Юинг здраво рассудил, что демаскировавшая себя немецкая подлодка сейчас пытается покинуть Вогсфьорд, и решил перекрыть ей путь, не дав уйти в море. Промчавшись к западу три мили, Оффа замедлил ход и пошел переменными галсами, прослушивая воды фьорда. Деваться из узкого пролива между Бременгаром и Вогсёем субмарине было некуда, разве что затаиться и подождать, пока англичане уйдут.
Глава 8
Ужас, перед которым так трепетал лейтенант Климов, оказался миниатюрной девушкой в военной форме. Невысокая, с короткой стрижкой, так что волосы не выглядывали из-под шапки, и худенькая, несмотря на объемистую фуфайку. Её можно было бы назвать школьницей, если бы не серьезный взгляд человека, повидавшего смерть.
– Это дочка комполка Валя, – шепнул мне Иванов. – Ох, и влетит Климову за то, что он провез её зайцем.
– Сам виноват, – пожал плечами Стрелин. – Почему лично все вагоны вовремя не проверял? Начальник эшелона называется, тьфу ты. Да еще, к тому же, исполняющий обязанности комбата.
Мне хотелось рассмеяться над забавной ситуацией, в которую влип Климов, но когда я разглядел, кто шел за Валентиной, то настала моя очередь открывать в изумлении рот. Там была моя Аня. В белой шубке, подпоясанная портупеей, и с наганом на боку! Прямо-таки, прекрасная богиня войны.
Обняв её, я тут же принялся ругать свою драгоценную, правда, вполголоса:
– Аня, ну как же так можно! Тебе поручили столь ответственный участок работы, который, кроме тебя, никому доверить нельзя. А ты проявляешь несознательность и все бросаешь. Это несерьезно.
– Ты исчез, – кокетливо пожала плечиками моя ненаглядная и хитро улыбнулась. – Конечно же, я обеспокоилась и бросилась на поиски.
– Тут есть, кому меня охранять. Вон, смотри, целая рота. Вот скажи, Анечка, что тебе на фронте делать? Сиди, лучше в своем наркомате и читай бумаги. Тем более, – я еще сильнее понизил голос, – ты секретоноситель высшего уровня. Таких нельзя пускать на передовую, и куда только госбезопасность смотрела?
Аня скромно потупилась, вину признала, в несознательности раскаялась, но все равно продолжала лукаво улыбаться.
Иванов же тем временем отчитывал дочку майора:
– Валентина Андреевна, вы что, уже успели закончить курсы медcеcтер? – Вопрос был риторическим. – Нет, не успели! Я не понимаю подобной безответственности! Если страна отправляет вас учиться воинской специальности, так вы обязаны довести учебу до конца. Да и не возьмут вас на фронт, вам же только пятнадцать недавно исполнилось. Вот в тыловой госпиталь вас примут с удовольствием. Отправляйтесь-ка лучше домой, и устраивайтесь там в больницу. (* Напомню, до войны семья капитана Козлова проживала в г. Рубежном. В АИ он фашистами пока не захвачен.) А как наберетесь опыта, да годков вам прибавится, тогда и в медсанбат переведетесь.
– А я себе несколько лет уже прибавила, – радостно призналась Валя. – По документам мне уже восемнадцать.
Комбат даже всплеснул руками, поражаясь такому легкомыслию, и привел последний довод:
– Ваш отец волноваться будет. Что я ему скажу?
– Ничего не скажите, – вмешалась Жмыхова, доставая удостоверение лейтенанта госбезопасности и бумагу, требующую оказывать её подателю всяческое содействие. – Девчонка рвется на фронт, и дома её все равно никто не удержит. (* Как и в РИ)
– А вы, Анна Николаевна, – возмущенно прошипел Сергей, – аферистка. И сами из своего наркомата сбежали, и школьницу сюда притащили.
– Зато я знаю, куда вас отправили, – примирительно ответила Аня. – Не к Демьянску, а на Псковский фронт, вот! – Это, конечно, секрет, но уже сегодня все смогут увидеть, куда повернет эшелон.
– Это настоящее дело. Лучше, чем зачуханных немецких окруженцев удерживать, – одобрительно кивнул Иванов, сразу сменивший гнев на милость.
– И ты знаешь, куда именно и с какой целью? – тихонько спросил я советницу наркомов.
Поднявшись на цыпочки, Анечка с готовностью прошептала мне на ухо секретные сведенья, касающиеся цели нашего похода, выведанные ею в Кремле.
Ротные и взводные, не обладающие подобным источником сведений, опять вцепились в карту, гадая, куда перебросят дивизию, и в каком направлении придется наступать. Импровизированное совещание прервал связной из штаба полка, прибежавший с распоряжением восстановить Иванова в должности комбата. Сергей уже полностью остыл от своего праведного гнева, и своей властью отправил Валентину Козлову в медсанвзвод. Там от нее и польза была, и служить придется в женском коллективе.
Мне же следовало снова официально принимать роту. Оба взвода я уже успел осмотреть, проверив вооружение и настроение бойцов. Командирский вагон проверю в пути. Однако, помимо трех теплушек у нашей
