– Я люблю тебя, Миа Сандерс, и жду не дождусь, когда ты станешь моей женой, – заявил Уэс. В этот момент камера взяла нас крупным планом. Все папарацци, которые осаждали наш дом в Малибу, офис «Сенчури Продакшенс» и охотились за любой каплей информации об Уэсе и его плене, о миллионах, вложенных в фильм, находившийся сейчас в подвешенном состоянии, о Джине де Лука и обо всем остальном, должно быть, чертовски расстроились, что такая информация стала достоянием общественности в моем шоу, а не в их грязных газетенках.
И в довершение всего этот эпизод должен был выйти в эфир в пятницу. Это значит, что не только весь мир узнает о нашей помолвке. О ней узнают его родители. Лучше нам сказать им о наших планах прямо сегодня.
Уэс повернул меня к камерам. Я наконец вернулась к реальности. Быстро протараторила завершающую речь в надежде, что нам не придется ничего переснимать. Ни за что на свете я не согласна пройти через это второй раз.
– Спасибо нашему гостю Мейсону Мёрфи и его невесте Рейчел Дентон за то, что поделились своими новостями. От лица доктора Хоффмана могу сказать, что мы будем рады видеть вас каждый раз, когда вы захотите сделать очередное объявление. – Я посмотрела в камеру и улыбнулась. – И, друзья мои, порадуйтесь подаркам судьбы, потому что она дарит их нам во множестве. Я точно знаю, что даровано мне. – С этими словами я обняла мужчину своей мечты, прижалась лбом к его лбу и, сливаясь в поцелуе, услышала, как режиссер говорит: «Снято!»
Мой любимый объявил о своих чувствах по национальному телеканалу. Какие еще доказательства нужны?
Глава пятая
– Ч то ты вообще здесь делаешь и что ты натворил? – ругала я Уэса, прижимаясь к нему всем телом. Даже когда я чертовски зла на него, все равно меня тянет к нему как магнитом. Люблю обниматься, м-м.
Он хмыкнул мне в шею и нежно поцеловал.
– Миа, расслабься. Мейсон рассказал о вашем плане заявить всему миру, что он нашел любовь всей своей жизни и женится, и я подумал… черт возьми, я тоже хочу вскочить в этот вагон! Нет смысла хранить это в тайне.
Я пожевала губу и взглянула в его прекрасные зеленые глаза.
– Черт, а как же кровососы-папарацци? Они преследовали тебя не одну неделю. Теперь у них будет еще больше поводов за тобой охотиться. – Я нахмурилась при мысли о том, что Уэс сделал кошмарную ошибку. Я могла все исправить, не пустив в эфир концовку эпизода, пусть даже она должна была поднять рейтинги нашего шоу на недосягаемую высоту. Счастье и здоровье Уэса не стоили нескольких миллионов дополнительных зрителей.
Уэс покачал головой.
– Миа, все совсем не так. Мы дадим папарацци что-то новенькое, и они наконец перестанут пережевывать все эти заграничные смерти и ужасы. Джина на грани. И ты знаешь почему?
Одно лишь упоминание о Джине де Лука вызывало у меня дрожь и ужас. Я стиснула зубы и сделала вид, что меня ничто не беспокоит.
– Нет. Почему?
Он положил ладонь мне на щеку.
– Потому что у нее нет чего-то прекрасного, за что можно держаться каждую ночь. У меня есть, и я хочу, чтобы об этом знал весь мир. Дадим этим хищникам тему послаще. Я без проблем могу болтать с утра до ночи о том, как я тебя люблю и как мечтаю на тебе жениться.
Я вздохнула. Как все изменилось за последние десять месяцев. В январе он был сосредоточен на работе и на фильме. А теперь – на мне.
– Если ты думаешь, что это поможет твоему выздоровлению, значит, я с тобой. Буду тыкать свою левую руку всем под нос.
Он ухмыльнулся.
– Хорошо. У нас назначено интервью с журналом «Пипл».
Мои глаза расширились.
– Я не собираюсь говорить только о нас. – Он выгнул брови, стремясь приглушить мою панику. Как хорошо он меня знает. – Я немного расскажу о том, что случилось, и, может быть, смогу напомнить людям, сражающимся с посттравматическим синдромом, что другим не все равно. И что то, что они пережили, – это их опыт. Но не их суть.
Прядь волос упала ему на глаза, и я убрала ее. Меня кольнули воспоминания о том, как я жила без него. Какой ужас. Боже мой, я не знала, что бы я делала, если бы он не вернулся. Без него я бы не была здесь и сейчас, это уж точно. И я бы не была так счастлива. Я каждый день удивлялась, как сильно я люблю жизнь и как сильно она изменилась с тех пор, как я начала это путешествие почти год назад.
Я поцеловала его, стремясь вложить все свои чувства и мысли в этот поцелуй. Гордость за каждый его шаг к выздоровлению, восхищение волшебством, которое я ощущала в наших отношениях, и самое важное – мою любовь к нему. Иногда это чувство было во мне настолько сильным, что я не знала, что делать. Но сейчас, на глазах у съемочной группы, Мейсона и Рейчел и всего мира я целовала его без памяти. Он застонал и прижал меня к себе еще крепче. Раздались оглушающие аплодисменты.
– Черт возьми, lucita, я пропустил все веселье! Где мне встать? Ты раздаешь besos?[8] Тогда я следующий!
Громкий голос Антона отвлек меня, и я рассмеялась прямо в рот Уэсу. Мой жених нахмурился, но потом заулыбался, давая мне понять, что его перестала выводить из себя манера Антона клеить всех женщин.
– Ты опоздал на два часа. Чем ты занимался всю ночь?
Он улыбнулся своей сексуальной улыбкой, от которой у его поклонниц намокали трусики.
– Лучше спроси, что я не делал всю ночь. – Он цокнул и выгнул брови.
Вздыхая, я покачала головой.
– Поехали. Сейчас Кэти прицепит тебе микрофон, и начнем.
– И ни одного beso? – Он мечтательно сложил губы бантиком.
Я закатила глаза и посмотрела на Уэса.
– Ни одного, черт возьми, beso. Если ты хочешь, чтобы твои губки остались такими же хорошенькими, держи свои комментарии при себе, – пробурчал Уэс.
Антон застыл, скрестил руки на груди, откинул голову и расхохотался. Просто как гиена.
– Прости, amigo, без проблем! Мне нравится, как ты оберегаешь нашу Миа.
Уэс поморщился.
– Ты хотел сказать, мою Миа, Антон. Ты ходишь по тонкому льду. Серьезно, следи за своими словами, если не хочешь неприятностей, – резко и недовольно сказал Уэс. У него совершенно не было причин для грубости.
– Уэс… ну правда. Просто у Антона такая манера разговора. Расслабься. – Я подошла к нему,
