Когда вернулись домой после венчания, поздравили родителей, то есть хозяев Йонаса. А у хозяев была дочь лет девятнадцати — немая, слепая, парализованная, ее все на руках носили. Тогда жена Йонаса выхватила ее из рук, бросила — и дитя превратилось в полено. Она сказала родителям:
— Что вы тут носите подарок черта! Знайте, что я ваша дочь. Когда я родилась, черт меня украл и растил в бане девятнадцать лет. И я досталась бы ему, если бы не Йонас. А вам вместо меня вручил полено, которое вы носили девятнадцать лет. И поэтому вы были бедны, ибо черт приносил мне все ваше добро.
После свадьбы родители [девушки] отдали Йонасу все хозяйство, и он жил богато.
К 1.1.3.2. / АТ 412В*. Зап. Пранас Нарвидас по памяти (волость Йонишкис, уезд Шяуляй), 1902. ŠLSP 101.
Имеется 47 различных по структуре вариантов. В них используются элементы, характерные для мифологических сказаний. Сюжет 2 вариантов состоит из одного ЭС, в котором парень ловит странную девушку четками / кушаком для штанов (в сказаниях так ловят черта). В начале или в конце большинства текстов говорится, что родители прокляли свою дочь. Подменыш черта не растет / убегает, когда его узнают / превращается в веник / полено — элементы, характерные для сказаний.
83. [Батраки — ангел и черт]
Был один хозяин. Он держал батраков и перед Рождеством задавал им такую тяжелую работу, которую ни один не мог выполнить, и должен был уходить от хозяина, а жалованье оставалось [ему].
Но пришел батраком ангел, а черт — помощником батрака. Они пришли к хозяину и сказали:
— Не нужны ли батраки?
— Нужны. Сколько нужно жалованья?
— Когда мы закончим, так нам обоим дашь что-нибудь.
— Хорошо, — сказал хозяин.
И [они] усердно служили тому хозяину. Уже пришло Рождество — эти батраки не уходят. Что с ними делать? Он сказал:
— Идите и сегодня замостите камнями мой двор.
Черт тут же стал носить камни, а ангел — укладывать. И до обеда у них все было готово. Они пришли к хозяину и сказали:
— Дай нам [другую] работу, [эту] уже кончили.
Хозяин испугался, что придется платить им жалованье.
Пришла Кутья [Сочельник], когда у нас меняются батраки[43].
Уже им надо расставаться. Хозяин спрятался за печку и сказал жене:
— Ты скажи батракам, что меня нет дома.
Батраки пришли, спросили:
— Где хозяин?
Жена сказала:
— Его нет дома.
— Ну, так ты дай нам жалованье.
Хозяйка спросила:
— Ну, а сколько ты хочешь?
Ангел сказал:
— Дашь мне три зерна пшеницы.
Она подала ему зерна, которые ангел положил в карман. И дала им такую булочку хлеба. Они [ее] переломили пополам, положили в карманы и пошли. Но чертенок все скачет вокруг ангела и говорит:
— Ну, а что мне будет жалованья? Ты получил хоть три зернышка, а я ничего!
Ангел сказал:
— Тебе пускай будет тот, кто лежит за печкой.
Черт тут же побежал, схватил хозяина и понес в пекло.
К 1.2.1.5. / AT 650А1. Шинкевичюс, деревня Ожкабаляй, уезд Вилкавишкис. Зал. Винцас Басанавичюс (1902). BsLPĮ 4 25.
Записано 29 вариантов, в которых батрак служит за щелчок / за то, что сможет унести / он возьмет платы одну соломинку из кровати и одно бревно из стены. В конце года батрак дает щелчок в печку — гром убивает хозяина / батрак уносит печку, в которой спрятался хозяин / уносит все добро хозяина. В 13 вариантах хозяин спасается: он видит, как батрак приподнимает клеть, удивляется и упоминает черта / хозяин солит пищу батрака — тот убегает.
84. [Агуонеле]
Жили старик и старушка. У них была дочка Агуонеле[44] — черная-черная, как семена мака. Мать говорит отцу:
— Отнеси в колодец — она отбелится.
Отец отнес [ее] и опустил в колодец. Тогда мать накрошила сала, добавила яичек, отнесла к колодцу и сказала:
Агуона, дочка Агуона, Высунь ручку — белая ли ты уже?Агуонеле высунула ручку, поела, поела. А мама сказала:
— Оставайся, [ты] еще черная. Но, — говорит, — если кто придет, будет звать, не высовывай ручку.
А волк слышал это. Он подошел к колодцу и [сказал] грубым голосом:
Агуона, дочка Агуона, Высунь ручку — белая ли ты уже?Агуона не высунула ручку. Волк убрел, ему стало стыдно, что Агуона не высунула ручку. Тогда он пошел в кузницу:
— Кузнец, кузнец, подкуй мне язык! Я тебе заплачу.
Кузнец говорит:
— Ну, клади на наковальню!
Кузнец подковал язык молотом. Тогда кузнец говорит:
— Ну, так плати!
Волк поднял одну ногу — копейка, другую ногу поднял — копейка. И заплатил. Тогда волк подошел к колодцу и уже тонким голосом [сказал]:
Агуона, дочка Агуона, Высунь ручку — белая ли ты уже?Агуонеле высунула ручку. Волк цап за ручку и унес ее в лес.
У мамы больше нет дочери. Она легла на скамью и умерла. Тогда позвали волка и Агуонеле на похороны.
Агуонеле плачет по матери:
Мамочка, гостюшка, Как кленовый листочек — лалюкшть!А волк плачет:
Тещенка, дудочка, Как половина жернова — крюкшть[45]!Там гости были, так они выкопали яму под столом и насыпали [в нее] горящих углей. Волка посадили за стол кушать. Тогда гости говорят:
Людской зять, подвинься, Людской зять, подвинься!Волк подвигался, подвигался — и упал в яму. Тогда мама поднялась со скамьи и кочергой убила волка. И Агуонеле осталась у нее.
К 1.2.1.6. / АТ 702В*. Стасис Циценас, 80 лет, деревня Руджяй, приход Римше, уезд Зарасай. Зап. Казимера Кайрюкштите, 1949. LTR 2795/129/. Перевод на немецкий язык KLV 36.
См. № 85. В вариантах, относимых к типу К 1.2.1.6. / АТ 702В* весьма часто используются ЭС, характерные для типа К 1.1.1.15. / АТ 327 А, C, F.
85. Девица Уогяле
Были старушка и старик. У них не было детей. Старушка говорит:
— Старичок, ты мне вытесал бы ребеночка из дерева.
Хорошо. Старик поел, пришел в лес. Подошел к дереву — кривое, к другому — тонкое, а третье
