Эльвира, 14 лет, эльфийка. Я буду модельером. Буду создавать женскую одежду. Сейчас учусь на курсах шитья в подростковом клубе. Шью платья для себя и подруг, а по выходным мы собираемся с друзьями и играем в ролевые игры. Когда тепло, ездим на природу с родителями Катьки. А в холодное время года играем в настольные ролевушки.
Почему же так получается, что «родители Катьки» стали для подростков «своими»? Ведь вроде ничем особым вы от них не отличаетесь – а может, у вас все даже лучше: квартира больше, должность выше, машина дороже… Поверьте, что самым большим достижением в вашей жизни будут доверительные отношения с ребенком. Найдите время, чтобы хоть раз вместе выбраться на природу, изготовить красивые костюмы, станьте для ребенка не противником, а соратником. И когда он скажет: «Мама (папа), я горжусь тобой!» – вот тогда вы почувствуете себя по-настоящему счастливым человеком.
КинематографЕще одной формой эскапизма является уход из реального мира в мир кинематографа. Это не просто просмотр каких-то телепередач по вечерам, это перевоплощение в любимых героев, копирование их внешнего вида, стиля поведения, разговора. Иногда подросток настолько «заигрывается» в своего персонажа, что перестает идентифицировать себя как самостоятельную единицу. Он уже и ходит, и одевается, и мыслит как любимый герой. Кто-то зацикливается на одном герое, кто-то перерождается после каждого понравившегося фильма – не важно. Проблемы всегда общие: поиск себя, борьба со страхами и компенсация отсутствующих качеств.
Помните, как маленькие дети, посмотрев фильм про Человека-Паука, начинают с фанатизмом собирать всю его атрибутику? Что движет ребенком в этот момент? Правильно! Желание быть сильным, ловким, успешным, признанным обществом. Ребенку пятилетнего возраста сложно объяснить, что костюм Человека-Паука не сделает его таковым, что качества эти нужно воспитывать в себе долгие годы, что признание надо заслужить, добиться. А вот интеллект девочки-подростка развит уже достаточно, чтобы понимать, что клетчатая юбочка, парик и макияж не сделают из нее героиню ее любимого аниме. Она все равно останется Ксюшей из 9 «а» класса.
Но так ли плохо, что подросток пытается казаться кем-то, кто лучше, чем он? А кумир точно лучше – никто не копирует неудачников (лузеров*). Все хотят быть хорошими, «крутыми», хотят, чтобы их любили. Что, если подростку для самоутверждения не хватает всего лишь синей челки на полголовы?
Каждый родитель имеет свои представления о допустимых нормах поведения. Вот небольшой диалог подростков, который отражает родительские представления относительно можно-нельзя:
– Мне мама не разрешала краситься до конца школы.
– А мне разрешала красить ресницы, а волосы и ногти – нет.
– Я могла делать с прической и лицом все, если не курю и не пью. А пирсинг и тату договорились только после института, если захочу.
– Мне ничего не запрещали. Я в десятом классе черепушку на плечо набил. Больно было, но ходил гордый. Отцу даже понравилось, маме – нет., она долго переживала.
– Я тоннели в ушах делал. Тянул два года, пока не порвались мочки. Зашили – теперь как рванина – больше никаких тоннелей.
Представьте себе, что человек – это мозаика. Каждый кусочек этой мозаики заимствован у кого-то. К примеру, девочка-подросток улыбается как мама, кивает как актриса в любимом фильме, использует те же слова-паразиты, что ее подруга, и т. д. И это нормально. Совсем другое дело, когда заимствуется целиком весь образ, в этом случае теряется индивидуальность. Но не пугайтесь, уважаемые родители. Если ранее не было предпосылок к серьезным психическим заболеваниям, то подобные увлечения или спокойно проходят, или становятся профессией.
Флеш, 16 лет. У меня дорога одна – «Кино и телевидения» (институт в Санкт-Петербурге). На режиссерский пойду. Папа говорит, у нас в стране тяжело пробиться в этом деле, но я попробую.
Алиса, 15 лет. Я буду актрисой. В школьных спектаклях у меня получается. Учитель говорит, что я хорошо перевоплощаюсь. Я смотрю очень много фильмов и могу сыграть любую роль. Иногда я так вживаюсь в роль, что меняется походка, разговор и все остальное. Но родители понимают и поддерживают, даже подыгрывают иногда.
Инна, 13 лет, анимешница. Когда я окончу школу, хочу стать мультипликатором и тоже рисовать аниме. Я уже пробовала рисовать в специальной компьютерной программе, это сложно, но я очень стараюсь. А еще сестра говорит, что нужно вообще хорошо учиться, чтобы на режиссерский факультет взяли. Режиссеры, как она говорит, вольные птицы и могут как угодно одеваться, ведь они – творческая профессия. А еще мне нравятся спортивные танцы и тхэквондо, так что я пока еще полностью не определилась, кем хочу стать. Я буду пробовать разное и выберу то, что больше понравится.
Веяния японской культурыАниме*, драбблы*, фанфики, манга*, Тэдзука*, Миядзаки*, отаку*… Если вы слышали эти слова от своего ребенка и до сих пор не знаете, что они означают, скорее ищите в интернете. В идеале, услышав от своего чада что-то новое, старайтесь сразу обращаться во всемирную паутину. Но не для того, чтобы уличить ребенка во всех смертных, и не для того, чтобы иметь возможность контролировать, а с той лишь целью, чтобы завоевать уважение в глазах подростка. Если вы «в теме» – вы «свой», вам можно доверять. Если вы не знаете банальных (с точки зрения подростка) азов, вы «ничего вообще не понимаете и оставьте меня в покое».
Если вкратце, то анимешники – любители японских анимационных фильмов. Именно фильмов! Ни в коем случае не называйте их мультиками, это – рисованные фильмы. Аниме – японское искусство, в котором есть свои правила, различные направления, рассчитанные на зрителей обоих полов и практически всех возрастов. В печатном варианте такие анимации называются «манга» и выглядят они как… комиксы, но, поверьте, сюжет их бывает весьма серьезным.
Если все так серьезно, почему же существуют противники этого хобби? Чаще всего из-за некоторых направлений аниме, а именно: хентай*, яой* и юри*. В сравнении с другими направлениями аниме, в которых сделан акцент на дружбе, взаимопомощи, и т. д., в процентном соотношении эти направления ничтожно малы. Однако даже если вы столкнулись с эротическими и порнографическими направлениями этого искусства, не стоит паниковать – диалог всегда лучше.
Фрагмент из произведения Насти, юной писательницы.
Мама была в ярости.
– Я и подумать не могла, что моя дочь читает… такое! – Она взмахнула книжкой, пытаясь подобрать название к увиденному. – Это… Это же…
– Спокойно, мама, – дочь сделала робкую попытку остановить надвигающееся бедствие.
Если бы маман видела прошлую мангу из этой серии, она бы инфаркт хватить могла. А тут ведь ничего особенного нет.
– Какое спокойствие, Аня?! – начала было гневную тираду мать, но девочка тут же перебила ее:
– Не называй меня так! Я же Хаято!
– Так, ладно, Хаято, давай-ка во всем разберемся, – теперь голос мамы звучал снисходительно,
