– Ан нет. Смотрите. Вот отпечаток правой ноги. Теперь я поставлю рядом с ним свою ногу. Какая разница бросается в глаза?
– У вас пальцы прижаты друг к другу, а тут пальцы растопырены.
– Именно. Это самое главное. Запомните это. А теперь не могли бы вы подойти к окну и понюхать низ рамы? У меня в руке платок, поэтому я останусь здесь.
Я сделал то, что он просил, и тут же уловил сильный запах дегтя.
– Туда он поставил ногу, когда выбирался из дома. Если даже вы учуяли его след, думаю, Тоби это будет и вовсе несложно. Теперь ступайте вниз, отвяжите собаку и смотрите выступление великого Блондина.
Когда я вышел из дома, Шерлок Холмс уже был на крыше и очень медленно полз по ее коньку, напоминая огромного светлячка. На какое-то время он скрылся из виду за трубами, но потом появился снова, после чего перебрался на другую сторону и я опять потерял его из виду. Когда я обошел вокруг здания, Холмс уже сидел на карнизе.
– Это вы, Ватсон? – крикнул он.
– Да.
– Это то самое место. Что это за черная штуковина подо мной?
– Бочка для воды.
– Крышка на ней?
– Да.
– Никакой лестницы рядом не видно?
– Нет.
– Черт бы побрал этого акробата! Тут запросто можно шею себе сломать. Мне придется спускаться там, где он поднимался. Водосточная труба выглядит довольно прочной. Ну, была не была.
Послышалось шарканье босых ног, и фонарь медленно пополз вниз по стене. Потом Холмс легко спрыгнул на бочку и с нее на землю.
– Идти по его следу было нетрудно, – сказал он, надевая носки и туфли. – Там, где он прошел, черепица была сдвинута с места. Преступник так спешил, что обронил вот это. Как принято говорить у вас, медиков, это подтверждает диагноз.
Мой друг протянул мне небольшую сумочку, сплетенную из разноцветных стеблей и украшенную несколькими дешевыми бусинками. По форме и размеру она немного напоминала портсигар. Внутри лежало полдюжины длинных темных шипов, острых с одной стороны и закругленных с другой, как две капли воды похожих на тот, который поразил Бартоломью Шолто.
– Это смертоносное оружие, – сказал Холмс. – Осторожно, не уколитесь. Я рад, что они попали ко мне, потому что это, скорее всего, весь его запас. Теперь можно не бояться, что одна из колючек в ближайшее время продырявит кожу вам или мне. Я бы предпочел пулю из винтовки «мартини». Ватсон, вы готовы совершить шестимильную пробежку?
– Конечно, – ответил я.
– А ваша нога такую нагрузку выдержит?
– Выдержит.
– Ну что, старина Тоби? Молодец, молодец. Нюхай, Тоби, нюхай. – Он сунул смоченный в креозоте платок под нос потешному существу со смешным хохолком на голове, и Тоби, широко расставив лапы, принюхался с видом истинного ценителя, наслаждающегося букетом лучшего марочного вина. Потом Холмс далеко отшвырнул платок, привязал к ошейнику прочную бечеву и подвел собаку к бочке с водой. Тоби тут же несколько раз громко и нетерпеливо тявкнул, уткнулся в землю носом и, высоко задрав хвост, бросился бежать по следу, увлекая нас за собой. Поводок натянулся, мы едва поспевали за проворным псом.
Небосклон на востоке уже начинал светлеть, и в холодном предрассветном полумраке мы могли различать окружающие нас предметы. Массивное квадратное здание с черными глазницами окон и высокими голыми стенами одиноко и мрачно возвышалось за нашими спинами. Наш путь лежал прямо через участок перед домом, через канавы и ямы, которые были здесь на каждом шагу. Все это место, покрытое бесчисленными кучами земли и чахлыми уродливыми кустами, имело вид тоскливый, зловещий, что как нельзя лучше сочеталось с происшедшей здесь трагедией.
Дойдя до стены, окружающей участок, Тоби устремился вдоль нее, возбужденно повизгивая, пока не остановился на углу рядом с молодым буком. Там, где соединялись две стены, несколько кирпичей раскрошились и на их месте остались выемки, вытертые и закругленные у наружного края, словно ими часто пользовались как ступеньками. Холмс, взобравшись на ограду, взял у меня собаку и бросил ее на землю с другой стороны.
– Здесь отпечаток руки одноногого, – сказал он, когда я поднялся к нему. – Вот, видите, небольшое пятнышко крови на белой штукатурке. Все-таки нам ужасно повезло, что со вчерашнего дня не было сильного дождя! Запах будет держаться на дороге, хоть и был оставлен двадцать четыре часа назад.
Честно сказать, у меня возникли некоторые сомнения на сей счет, когда я подумал о том, сколько за это время здесь прошло людей и проехало экипажей, но вскоре мои страхи развеялись. Тоби ни разу не замешкался и не сбился с пути, уверенно шел вперед, смешно перебирая лапами. Запах креозота явно был резче всех остальных запахов на дороге.
– Не подумайте, что я рассчитываю добиться успеха в этом деле, полагаясь только на случайную удачу с креозотом, – сказал Холмс. – Я собрал данные, которые позволят мне найти преступников и другими способами. Но тот, которым мы заняты сейчас, самый простой из них, и, поскольку фортуна сама дает нам его в руки, не воспользоваться им будет просто глупо. Кстати, благодаря этому обстоятельству норвудское дело вышло из разряда чисто логических задач, каким оно мне одно время представлялось. Если бы не столь очевидная улика, я мог бы получить признание за его раскрытие.
– Неужели вам не хватает признания?! – воскликнул я. – Уверяю вас, Холмс, сейчас я восхищаюсь вами даже больше, чем когда вы работали над делом Джефферсона Хоупа. Эта тайна кажется мне еще более загадочной и непостижимой. Как, например, вы смогли так точно описать человека на деревянной ноге?
– Ну что вы, дружище! Это было совсем не трудно. И я не скромничаю. Все предельно просто. Два офицера тюремной охраны узнают тайну спрятанных сокровищ. Англичанин по имени Джонатан Смолл рисует им карту. Если помните, именно это имя было написано на плане, принадлежавшем капитану Морстену. От своего имени и от имени своих товарищей он его подписывает… «Знак четырех» – такое громкое название он придумал. Воспользовавшись этим планом, офицеры находят сокровища, и один из них привозит их в Англию. Можно предположить, что он не выполнил при этом какого-то оговоренного заранее условия. Почему же Джонатан Смолл сам не завладел сокровищами? Ответ очевиден. На плане стоит дата, совпадающая с тем временем, когда Морстен близко общался с заключенными. Сокровище не попало в руки Джонатана Смолла, потому что и он сам, и его товарищи были каторжниками и не могли выйти из тюрьмы.
– Но это всего лишь догадки, – сказал я.
– Нет. Это единственно возможное предположение, объясняющее все факты. Давайте посмотрим, что произошло потом. Майор Шолто живет тихо и спокойно, несколько лет храня у себя сокровища. Потом он получает письмо из Индии, которое пугает его до полусмерти. Что могло быть в этом письме?
– Сообщение о том,
