Так, ладно, пора заняться делами.
– Курт, вытряси из этого и остальных все сведения о тайниках. Сможешь?
– А то.
– Хорошо. Потом вытащишь писаря от бургомистра, и пусть они все уточнят списки бунтовщиков. И в подвал их. До завтра. Завтра судить их буду. Все найденные деньги сложишь здесь. Приедет Гюнтер и разберется. Распорядись, чтобы мне принесли поесть. И найди здесь какой-нибудь закуток, где бы я смог отдохнуть. Да, кузнеца нашли?
– Нашли. Сидит в подвале.
– Хорошо. Действуй.
Курт открыл дверь и вызвал одного из своих бойцов. Дал ему указание и вернулся к допросу, а боец подошел ко мне:
– Пойдемте, ваша милость.
Он проводил меня в соседний кабинет. Я сел за стол, и мне тут же принесли тарелку с большим куском жареного мяса и кусок хлеба. И здоровенный бокал с вином. Я отхлебнул из бокала. Хорошее вино. Добрались, наверное, архаровцы до винных подвалов местных купцов. Два кнехта притащили широченную лавку и накрыли ее медвежьей шкурой. От вида столь уютного ложа у меня глаза стали сами собой закрываться, но я все-таки доел мясо. Правда, вино не допил. Успел еще снять кольчугу и сапоги – и завалился на лавку. И сразу отрубился.
Утром проснулся рано. Очень удивительно. Дома я рано вставал с трудом. Будильник был моим злейшим врагом. А тут встал в такую рань – солнце еще не взошло – и чувствую себя прекрасно. Ну не то чтобы совсем – все-таки приземление со стены на телегу с дровами дает о себе знать, но не так чтобы очень. Ну и голова слегка побаливает, но совсем слегка. Да, организм хоть и худосочный, но крепкий. Надел сапоги и хауберк и вышел из комнаты. У двери стояли два кнехта. Молодцы, охраняют. Узнал у бойцов, где санузел. Они долго не могли понять, о каком таком санузле я твержу, но наконец разобрались. Обыкновенный нужник. Унитазов, конечно, не было, но дырки в полу были. И то хорошо. А вот умыться было негде. Двое бойцов так и ходили за мной. Велел одному из них принести ведро с водой. Потом вышел через черный ход из ратуши в небольшой дворик и умылся. Надо было видеть лица этих кнехтов. Они, видно, сочли меня сумасшедшим. Вообще-то, отношение ныне к мытью в Европе строго отрицательное. Не у всех, конечно. Только-только закончилась эпоха крестовых походов на мусульманский Восток. А там, глядя на местных, рыцари приобрели привычку мыться. Правда, она не очень-то распространилась по Европе, и виновата в этом была церковь. Она считала тело лишь временным сосудом для души и почему-то была уверена, что чем хреновее этому сосуду живется, тем легче будет потом душе попасть в рай. Отсюда все эти умерщвления плоти, вериги, истязания себя и других. Но не только церковь виновата в том, что вокруг все сплошь грязнули. Так, в одном современном медицинском трактате написано: водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры, поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть. И что эти горе-доктора могут рекомендовать своим пациентам? Правильно – жить в грязи. Они и живут. Так, в недалеком будущем король Франции Людовик Четырнадцатый мылся всего четыре раза в жизни. И это король… А испанская королева Изабелла Кастильская хвасталась тем, что мылась всего два раза в жизни – при крещении и перед свадьбой. Но это будет потом. А пока к мытью относятся еще более-менее лояльно. Но в основном аристократия. Хотя церковники и стараются все это, по их мнению, безобразие прекратить. К сожалению, в конце концов это им удастся. И скоро в Европе совсем прекратят мыться. Но пока еще жива память о ближневосточных банях и мыльнях, поэтому, думаю, на костер меня за мытье не потащат. Хотя лет через сто точно бы потащили. Но зато простой народ как не мылся, так и не моется. Поэтому воняют все вокруг зверски. Хотя я как-то к этому спокойно отношусь – видно, нос Лео к такому привык. Честно говоря, насколько я помню, Лео тоже был не любитель мыться. Мылся он в лучшем случае раз в месяц, и то по строгому настоянию отца. Понятно, почему бойцы столь очумело на меня поглядывали, особенно после того, как я разделся по пояс и стал не только умываться, но и по-настоящему мыться. Хотя какое уж там мытье – холодной водой и без мыла. Но папаша молодец, уважаю. Придется на уважение воли отца теперь и ссылаться. Под это дело можно заставить и других мыться. А если подвести под это, что мытье защищает от болезней, то можно многого добиться. У людей еще свежа в памяти страшная эпидемия чумы 1347–1353 годов, так что, думаю, мне многие поверят. Правда, эпидемия Германию, можно сказать, пощадила. Если в Южной Европе погибло до половины населения, то в Германии – десять – пятнадцать процентов. Но все равно ужас тех лет и здесь хорошо помнят.
Умывшись, я снова вошел в ратушу и направился в кабинет бургомистра. Там, на лавке, дрых Курт. Только я вошел, как он сразу вскочил.
– Где деньги? – спросил я.
Он встал и
