Установили пушки, между ними встали мушкетеры. Трубки на бомбы с шрапнелью установили на девятьсот и тысячу метров… Даже как-то скучно стало от этой обыденности. А потом пушки открыли огонь. Побатарейно. Отгремел последний, сорок восьмой выстрел. На месте баталии лежала груда тел. Только некоторые еще пытались подняться. Может, и поднимутся. Но целых там не было. Как минимум раненые.
– Первый полк, вперед. И притащите мне нескольких более-менее целых, чтобы говорить могли.
Мушкетеры двинулись спокойным шагом вперед. Пушкари стали чистить пушки и запрягать к ним лошадей. Минут через десять мушкетеры подошли к бывшей баталии метров на полста и стали расстреливать подозрительных из мушкетов. Потом пристегнули штыки и пошли делать свою грязную, но необходимую работу. Минут через двадцать ко мне подтащили троих швейцарцев.
– Элдрик, узнай у них, из каких они городов и кто заключал с ними договор.
Я отъехал чуть в сторону и стал наблюдать, как ворота замка медленно начали открываться и оттуда стали выходить мушкетеры. Рядом раздавались сначала стоны, потом визг, потом все прекратилось. Подошел Элдрик.
– Эта баталия из Цуга, а две другие – из Шаффхаузена. Платила им герцогиня Маргарита.
– Понятно. Это все, что меня интересовало. Этих можешь прирезать.
– Уже, ваше сиятельство.
– Поехали с комендантом пообщаемся.
Мы подъехали к местным мушкетерам. Выглядели они спокойно и деловито. К нам тут же подбежал офицер.
– Манфред фон Неллер, ваше сиятельство.
– Комендант?
– Так точно, ваше сиятельство.
– А где наблюдатель?
– Погиб, ваше сиятельство.
– Как это?
– Уговаривал жителей города уйти в замок. Не успел уйти, эти черти налетели внезапно, со всех сторон. Все, кто еще оставался в городе, – погибли.
– К вам подступались?
– Так точно. Пытались штурмовать, но наткнулись на залп картечью и тут же откатились. Один отряд остался здесь, а два ушли на Этингер.
– Многих ты положил?
– С сотню. Они атаковали рассыпным строем, со всех сторон, так что картечью не очень многих положили. В основном мушкетеры постарались. Но они всех своих подобрали, так что кого насмерть, а кого просто ранили – не знаю.
– Ну, это теперь и не имеет никакого значения. Все равно всех зарывать. Жителей много спаслось?
– Около двух сотен из города у нас пересидели, и еще около сотни крестьян к нам прибились.
– Что с деревнями?
– Пока они сюда шли, три деревни сожгли. Крестьян, кто не успел разбежаться, убили.
– Ясно. Займись погребением. Всех жителей похоронить, как положено. А этих закопайте где-нибудь подальше, как собак, без молитвы.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
– Мы скоро уйдем, а ты займись восстановлением города. Я постараюсь побыстрее прислать вам обоз с инструментом и деньгами. Объяви жителям города, что они на пять лет освобождаются от всех налогов. И сожженные деревни – тоже.
Я решил проехать в город посмотреть, что там можно восстановить. А то, может, вообще в другом месте строить. Да, сгоревший город – это впечатляет. Дома-то деревянные, только иногда первые этажи из камня. Ну и цокольные этажи все каменные. Все вокруг покрыто сажей, даже мостовые. А уж запах! Хорошо что я ел давно, а то бы точно вырвало. Воняло горелой плотью и разложением – ведь прошло уже несколько дней после гибели города, а погода-то летняя, жарко… Кругом валялись трупы. Мужчины, женщины, дети. Некоторые целые, у многих не хватало какой-то части тела. Почти все женщины были изнасилованы и почему-то с отрезанными грудями. Это у них фирменный знак такой, что ли? У какой-нибудь баталии? Мерзкий знак. Много убитых детей. Даже грудничков. Жуть. Нет, надо отсюда валить побыстрее, а то задохнусь. Развернул коня и галопом выскочил из города. А это я еще и половины его не проехал. Городишко был крошечный, но картина, конечно, впечатляет. А если эти уроды до Линдендорфа доберутся? Нет, быстрее я до них доберусь, а потом посещу их города. Пусть на себе весь этот ужас прочувствуют.
Подскакали к замку. Мушкетеры свою работу уже закончили. Приказал лейтенантам построить роты и провести их по городу, хотя бы по окраине… Да, думаю, обедать мы сегодня не будем. Сам отправился в замок, в мыльню. Казалось, что запах прилип ко мне и, пока не помоюсь как следует, он не уйдет. В замке было полно гражданских. Люди сидели на баулах прямо во дворе. Даже дети сидели смирно рядом с родителями. Но голодных глаз не видно – значит, комендант всех кормил нормально. Молодец. Почему-то никто не расходился. Чего ждут-то? Ладно, пусть лейтенант с ними разбирается. Я прошел в офицерскую мыльню. Горячей воды не было, но и черт с ней. В большой бочке вода была, хоть и холодная. Я быстро разделся и, стоя у бочки, стал поливать себя из ковшика. Потом нашел мыло и намылился. Сполоснулся – и сразу как-то полегчало. Одежду, пропахшую смертью, одевать не хотелось, но не разгуливать же голым… Можно было бы постирать, баб-то – полный замок, но, к сожалению, некогда. Пора уже выходить. Там Курт один веселится. Как бы чего не вышло. Оделся и вышел во двор. Элдрик подвел коня.
Лейтенанта встретил у ворот.
– Мы уходим. Ты теперь здесь и за военную, и за гражданскую власть. Город начинай восстанавливать. Фундаменты везде остались целыми. Горожанам помоги, чем сможешь. Караульную службу не ослаблять, война еще не окончилась.
А когда она окончится? Здесь всегда война. Вот ведь хрень какая…
Оба полка уже были готовы к походу, ждали только меня. Про обед и в самом деле никто и не заикался. Только пушкари что-то жевали на ходу. Они-то в городе не были. Ладно, до ужина все прочухаются.
Ужин был опять в полной темноте. Сейчас от еды уже никто не отказывался. Все нервные рефлексии выбила обыкновенная усталость. Люди быстро проглатывали ужин и валились спать. В карауле стояли пушкари. Они хоть по очереди могли проехаться на телегах с боеприпасами и не так
