А утром печальная работа – братскую могилу рыть, хоронить павших. Ни одна битва не обходилась без раненых и погибших, увы. Тысяцкий, как самый главный, поминальную молитву счёл, потом, по традиции, тризна тем же кулешом да ещё ухой, что наловить рыбаки успели. Тысяцкий с кончанскими старостами на совет уселись. Возвращаться в Новгород или на Выборг идти? Верх взяло решение штурмовать Выборг. Самоуверенность подвела. Раз Корелу взяли – и Выборг возьмем. Да в Выборге войско большое, и не только шведы, а ещё немецкие рыцари, а кроме того, успели стены каменные возвести на острове и крепкие ворота. Собственно, первоначальное место сооружения крепости островом не было, имелся острый мыс в месте впадения Ворсклы в Финский залив. Шведы с помощью пленных прорыли глубокий широкий ров, заполнили водой, образовался остров. Тысяцкий дал людям пару дней отдохнуть перед походом. Охотники сразу в лес за добычей, свежего мяса хотелось, рыбаки найденную в Кореле старую сеть починили, в реку забросили. К вечеру и уха в котлах кипела, и дичь на вертелах над кострами жарилась. Мужику, тем более воину, мясо нужно для поддержания сил. Наелись все от пуза, спать улеглись, но караулы выставили. Андреян Олферьевич – человек опытный, боярин, не в одной сече участвовал, вольностей службы в походах не допускал. Тем более все знали, что шведское войско недалеко. Не все ополченцы такие строгости одобряли, роптали. Как же, новгородская вольница, и вдруг жёсткая дисциплина. Александр же поддерживал. Без жёстких правил любая армия – сброд вооружённых людей, анархисты. Даже у степняков, вроде бы людей вольных, в походах дисциплина железная и подчинение начальству полное, оттого и победы.
После завтрака короткие сборы и выступление. В ополчении нашлись проводники, да, собственно, и заблудиться было трудно, шли по берегу прихотливо изгибавшейся реки Вуоксы. А она петляла среди валунов, причудливых каменных холмов. Труден путь оказался. То озеро, то ручей, а уж болот или топких мест не счесть. Вязли люди, вязли кони, приходилось удлинять путь, двигаться обходами. Между Корелой, или по-шведски Кексгольмом, по прямой шестьдесят вёрст, а на деле преодолели их с трудом за неделю и подошли к Выборгу вымотанные переходом. Остановились в лесу, чтобы врага не насторожить. Тысяцкий вместе с несколькими лазутчиками к новоявленной крепости отправился для осмотра. Вернулся удручённым. У крепости уже стены каменные, в три-четыре сажени высотой, войско сильное, а хуже всего – со всех сторон крепость водой окружена. И со стороны Финского залива к острову шнека пришвартована. Раз судно стоит, стало быть, съестные припасы есть, и в случае нападения шнека в Швецию уйдёт за помощью. Мало того, холодать стало ощутимо. Карельский перешеек никогда не славился тёплой погодой, даже летом вода в реках и ручьях студёная, вздумаешь купаться – ноги сводит. По ночам на траве изморозь, днём исчезавшая под лучами солнца. Единственный способ к крепости подобраться – по деревянному мосту через ров. Однако мост охраняется днём и ночью ландскнехтами, на стене караулы прохаживаются из рыцарей, потому как на щитах у них геральдические знаки. В общем, сложно. Тысяцкий с кончанскими старостами долго судили-рядили, что бы такое предпринять для штурма. Стенобитных машин нет, и преодолеть стены можно только с помощью лестниц, если до стен ещё добраться удастся. Всё же надумали. Охрану у моста охотникам из луков снять, тут же штурмовой команде через мост к крепости добежать, да лестницы прихватив. А дальше – как повезёт. За дело принялись, три десятка ополченцев подальше в лес ушли, чтобы стука топоров слышно не было. Рубили молодые стройные сосны, очищали от веток, делали лестницы, как умели их деды, без единого гвоздя. Немного коряво получалось, да прочно. Тысяцкий сам опробовал. Одну лестницу к дубу прислонил, сам на верх взобрался, попрыгал на перекладине – выдержит ли? А весу он был изрядного – высок и тучен, но не толст. Штурм назначили на завтра. Старосты расписали своим сотням задачи. Команда охотников с луками первой скрытно к мосту выдвинуться должна.
Так и свершили. Утром прохладно, аж пальцы мёрзнут, изо рта лёгкий парок идёт. Одежонка-то у ополченцев летняя, не зимняя. Опять же сырость для луков плохо, тетивы отсыревают, прежней силы не имеют. Залегли на опушке. Команда охотников скрытно поближе к мосту подобралась. Потом вскочили разом и зачали стрелы пускать. Каждый за минуту пять-шесть стрел выпустил, и все в цель угодили. Только подвели тетивы, не пробили бронебойные стрелы кольчуг ландскнехтов. Кому стрелы в лицо или шею угодили, те замертво пали. Уцелевшие тревогу подняли воплями, к воротам побежали. К мосту кинулись ополченцы. Заманчивая цель впереди, за мостом в двадцати шагах ворота распахнуты. Но как только последний из уцелевших ландскнехтов ворота пробежал, створки закрылись. В крепости труба завыла, тревогу объявляя. Ополченцы тем временем лестницы на стены ставили, лезли. А уже рыцари да ландскнехты на стенах объявились. Саша по опыту Акры знал, что такой штурм только к потерям приведёт. И способ знал, каким мамлюки в Акру ворвались. Но где в Карелии земляное масло взять? В этих местах глухих и конопляного не сыскать. Так и получилось. Рыцари мечами ополченцев рубили, ландскнехты копьями лестницы от стен отталкивали, опрокидывали. Александру на стену взобраться не удалось. Только на первую перекладину лестницы ступил, сверху на него тело убитого ополченца рухнуло, с ног сбило. Понеся потери, отступили. Довольные шведы вопили радостно, жесты неприличные показывали, грозили кулаками. Первый штурм неудачным получился. Раскрыли своё присутствие и три десятка убитыми потеряли. Чувствительно, ведь подмога не придёт.
Прятаться в лесу теперь смысла не было. Развели костры прямо на опушке, принялись еду в котлах готовить. От крепости до лагеря новгородцев двести метров, чтобы из арбалета болтом не дострелили. Тысяцкий снова на совет. У кого-то из старост мысль мелькнула – сделать плот, спустить по реке, в нужный момент поджечь. От горящего плота мост загорится, а повезёт – так и шнека у причала. Течение из реки как раз туда поворачивает. Сказано – сделано. Следующим днём деревья валили, от веток освобождали, на берег Вуоксы лошадьми хлысты стаскивали. Самое трудное оказалось – плот вязать на плаву, в реке.
