– Брагин, а ты откуда столько языков знаешь? – спросил я.
– В школе хорошо учился, – отмахнулся военный. – Я же говорил – я любознательный очень.
После покушения посольство я покидал исключительно в бронежилете скрытого ношения и с парой телохранителей. Радовало, что они охраняли меня, а не сторожили. И то, что это продолжалось не долго.
В тот же день НАШ выдвинули ультиматум. Целых два. Один – нам, с требованием погасить задолженность за исполнение американцами своих обязательств по договору от 89-го года. В случае отказа союзники угрожали реквизировать наши шахты, рудники и нефтяные месторождения. Мы, конечно, понимали, что янкели ищут способ переправить банды чертей на последний рубеж обороны – Марининские острова, причем способ, который мог бы логично объяснить присутствие рогатых на архипелаге. В то, что инопланетяне якобы угнали самолет или судно – точно никто не поверил бы. Не с их уровнем развития. Вероятность того, что краснокожие вдруг научились ходить по воде, была намного выше.
Второй – скагам Города Башен, с требованием выдать ханов. Дескать, это они организовали нападение своих собратьев с Терры. В случае отказа правительство НАШ обещало ввести экономическую блокаду и прекратить поставки товаров, в первую очередь – нефтепродуктов. Для островитян, привыкших к цивилизации, это было хуже, чем истребление – возврат в каменный век, из которого относительно недавно они вырвались.
Регулярных войск, собранных с Марининских островов, в нашем распоряжении было – кот наплакал. Основная часть как раз и находилась на Терре в момент предательского удара союзников. Ополчение, собранное из беженцев, вооружено еле-еле.
Все события выстроились в одну цепочку. Трагических совпадений больше не было. Только четкий, коварный план. Теракт, прошедший почти без жертв, и, на первый взгляд – бессмысленный, заставил нас вылавливать нелегалов. Количество нелегалов заставило привести на материк войска с Марининских островов, подставив их под удар. Мы же и собрали скагов вместе, сами помогли им организоваться. И за всем этим явно торчали уши заказчика.
В этом плане было лишь два изъяна: я, спасенный Великим Ханом, и каторжники. Нет, стоп. Был и третий изъян – покушение на меня. Со стороны наших партнеров попытка убийства живой легенды Сопротивления стала самой крупной промашкой. Черти Города Башен ощутили войну на себе. И им это не понравилось. Открыв закрома, они моментально вооружили наше ополчение. Худо-бедно, но вооружили.
И мы выступили. Погрузились на корабли и взяли курс на континент – вернуть то, что принадлежало нам. Скагов в наших городах осталось так мало, что, если б американцы сняли «охрану» с остатков наших сил там, дома, они б справились и сами. Забили бы проклятых оккупантов лопатами. Но правительство НАШ намеревалось до конца исполнять свой долг по договору от 89-го года, держа оборону того, что сами хотели отжать. По злой иронии то самое соглашение сыграло против нас – наши люди, даже имея оружие, не могли пробиться из кольца окружения, поскольку это означало начало войны, причем агрессорами оказались бы именно мы!
Караван судов выглядел крайне живописно. Два древних эсминца – «Генерал Деникин» и «Адмирал Колчак», остальные – грузовые и пассажирские суда, спешно переоборудованные под десантные. «Юрия Гагарина» я не видел. Ни в гавани, ни в составе конвоя.
Мы с Брагиным находились на мостике «Генерала Деникина», вместе с помощником Председателя Тарасовым, и, должен отметить, теперь мое пребывание на нем было гораздо более приятным, нежели в первый раз.
В бинокль уже виднелись очертания родного берега, как на горизонте появилась черная точка. Точка быстро приближалась, двигаясь наперерез, и вскоре в ней стало возможным различить американский крейсер «Old West». Построенный гораздо позже, чем «Генерал Деникин» и «Адмирал Колчак», да и вообще любое боевое судно эпохи Исследований, которые закладывались буквально на коленке, во времена острой нужды, «Old West» обладал значительным преимуществом как в скорости, так и в огневой мощи. Ему в одиночку ничего не стоило разделать под орех весь флот, включая оба эсминца и транспортные суда. А после этого – сделать вил, что ничего и никого и не было и убраться восвояси.
– Приплыли, – протянул я.
– Моряки не плавают, – напомнил Брагин. – Моряки ходят.
– Боюсь, что тут товарищ полковник прав, – покачал головой капитан корабля. – Именно приплыли.
Американский крейсер занял позицию между нами и побережьем. Его орудийные башни с 16-дюймовыми пушками смотрелись отнюдь не дружелюбно. Мы замедлили ход. Тарасов взял рацию:
– Крейсер «Old West», на каком основании вы не даете нам пристать к берегу?
– С вами с борта крейсера Новых Американских Штатов «Old West» говорит адмирал Хосе Альварес, – ответил голос с тяжелым английским акцентом. – Немедленно разворачивайтесь, или будете уничтожены!
– Я – помощник ВРИО Председателя Совета, – рявкнул в ответ Тарасов. – Я нахожусь в своих суверенных водах. С какого перепугу я должен поворачивать?
– На побережье орудуют банды скагов. Вы движетесь со стороны Города Башен, тоже занятого скагами. У меня есть указание уничтожать любое судно, идущее этим курсом. Вы везете подкрепление чертям. Разворачивайтесь, или я, как велит мне конвенция от 89-го года, буду вынужден открыть огонь!
Больший бред не мог привидеться и во сне!
– Повторяю: я – ВРИО Председателя Совета Тарасов. Мы везем ополчение. Земное ополчение. Уйдите с курса.
– Если на борту черти и они взяли вас в плен – вы скажете все, что угодно.
– Слушай сюда, адмирал. В настоящий момент в ста милях от Нового Нью-Йорка находится экраноплан «Юрий Гагарин» с шестью тактическими ядерными ракетами на борту. Если ты откроешь огонь – пока моя посудина тонет, у меня хватит времени, чтобы отдать приказ испарить полмиллиона твоих сограждан.
Радио надолго замолчало. Я, не веря в услышанное, посмотрел на Тарасова. Тот, сжимая в руке передатчик, не мигая смотрел на «Old West». И я не сомневался, что у помощника ВРИО хватит решимости спалить в пожаре ядерного огня американский город. Если потребуется – и не один. И он точно не шутил на счет шести ракет.
Брагин усиленно пытался сделать вид, что его на мостике вообще нет. Он знал! Он точно знал гораздо больше, чем
