А ему не оставалось ничего, кроме как напомнить себе, что терпение – высшая благодетель.
Когда лаборантки наконец-то устали с ним фотографироваться и выложили свежие кадры в соцсети, Данте украдкой вздохнул.
– Уверен, что хочешь обратно в лабораторию? – усмехнулась Харпер. – Похоже, теперь твоей областью стала психология.
– Шоу – это не моя область, а всего лишь дешевое развлечение. При желании любой дурак прочитает женские мысли и без моей помощи.
– Ты серьезно? – Харпер скрестила руки на груди. – И о чем же я сейчас думаю?
Надо же, а он и не надеялся на такой отличный повод сменить тему.
– Эксперимент не будет чистым. – Он придвинулся чуть ближе и как бы невзначай облокотился о стол, на который она опиралась бедром. – Я не дурак и к тому же слишком хорошо тебя знаю. Знаю, как оказывать тебе внимание.
В глазах Харпер явно мелькнул интерес, а губы слегка дрогнули.
– Но ты все еще стоишь, а не готовишь образцы.
Точно. Они здесь, чтобы решить ее проблемы с образцами. Он помнит. И они обязательно этим займутся. Позже. Форму пробирок и как с ними обращаться он и так знает, сейчас же его интересует, какова на ощупь эта женщина и как заставить ее чаще дышать, смеяться, вздыхать, стонать. Ему нужно все и сразу. Образцы еще денек подождут, тем более что сейчас он все равно не в состоянии на них сосредоточиться.
В конце концов, он сюда приехал в первую очередь для того, чтобы избавиться от неумолимо влекущего их друг к другу притяжения и двинуться дальше. Отдаться порыву необузданной страсти, чтобы спокойно выдохнуть и вновь стать друзьями и учеными, которые могут часами говорить обо всем и ни о чем, смеяться, поверять друг другу свои заветные тайны и мечты…
– Образцы? Уверена, что думала именно о них? – Он ненавязчиво придвинулся еще ближе, но так, чтобы у нее не создалось впечатления, что он загоняет ее в угол. – Твое тело намекало совсем не на них.
Она украдкой взглянула на его руку, что упиралась в стол всего лишь в нескольких сантиметрах от ее бедра.
– Думаю, мое тело намекало на то, что его пора покормить, – усмехнулась она, явно понимая, что не сумела его обмануть. – Еще немного – и пора обедать.
– Сейчас всего пол-одиннадцатого. – Не желая больше ходить вокруг да около, Данте поймал ее взгляд. – А думала ты о том поцелуе. Потому что до сих пор не можешь его забыть. Или об огне, что вспыхнул, когда ты разглядывала мою татуировку. Но твои желания тебя пугают.
В ответ на эти слова в ее глазах вдруг вспыхнула вина. Черт! Он же все это сказал, лишь чтобы перевести разговор с образцов на свою истинную цель. И совсем не ожидал столь бурной реакции.
Но так даже интереснее. Насколько же она на самом деле напугана? И что именно ее пугает? Она хочет, чтобы он вновь ее поцеловал, но не знает, как попросить? Или хочет, чтобы все оставалось в прежних дружеских рамках, и действительно не хочет ничего менять?
– Ошибаешься. – Она отбросила волосы с плеч. – Мы уже все обсудили и снова можем нормально общаться. Чего мне бояться?
Отлично, значит, первый вариант. Иначе бы она вновь затянула про «друзей – и ничего больше».
– Отличный вопрос. – И он обязательно получит на него ответ. – Отвечу вопросом на вопрос. Почему ты отказалась, когда Кардоза предложил сделать ребенка по старинке?
– Что? – Скрестив руки на груди, она попыталась незаметно от него отодвинуться. – Как мы вернулись к этому разговору?
– Все просто. Ты хотела знать, почему ты должна бояться моего поцелуя. Я скажу. По той же самой причине, что ты отказала Кардозе, он же явно на тебя запал.
Представив разочарование на надменной физиономии, он мысленно улыбнулся.
– Тогда могу лишь ему посочувствовать, – огрызнулась Харпер. – Я ему отказала, потому что он не тот мужчина, которому я бы хотела отдать девственность.
Серьезно? От такого смелого утверждения его мгновенно обдало жаром. Похоже, она уже определилась, кто будет этим мужчиной. И явно не доктор-обманщик.
– И кому же ты хочешь ее отдать?
Вздрогнув, Харпер покраснела.
– Никому! Ты меня неправильно понял, я хотела сказать, что секс меня вообще не интересует. Совсем. Ни с кем. И вообще, если бы люди чуть лучше разбирались в происходящих в них химических реакциях, они бы куда менее охотно предавались своим страстям.
Как там было в «Гамлете»? Леди слишком громко протестует!
– Представь, что я из тех, кто не понимает, как все работает, – прошептал Данте, стискивая кулак, чтобы ненароком все-таки не погладить прекрасный румянец. – Объясни мне.
– Не глупи. Мы в косметической лаборатории. – Она заговорила тихо, словно предлагала ему придвинуться еще ближе. Чтобы лучше слышать. – На моем рабочем месте.
Тогда зачем пользоваться этими нежнейшими духами? От них же голова так и идет кругом! Неужели она всерьез думает, что станет умасливать себя такими ароматами, а он останется к этому равнодушным? И не потрется носом о ее плечо, чтобы лучше прочувствовать каждую нотку?
Так, нужно сосредоточиться и не отступать от плана, и тогда совсем скоро он сможет сполна насладиться ее вкусом.
Быстро оглянувшись, Данте убедился, что лаборантки ушли, вновь оставив их наедине.
– Кроме нас, здесь никого нет. Да и в любом случае разве есть место, что лучше всего подходит для обсуждения химии, чем лаборатория?
– Но ты мне и не химию обсуждать предлагаешь! Тебе вдруг зачем-то, из ревности или уж не знаю зачем, понадобилось выведывать подробности про Томаса!
И вот опять она так свободно называет этого слюнтяя по имени…
– А с чего бы мне к нему ревновать? Ты же с ним даже не целовалась.
– С тобой мне тоже целоваться не следовало, – буркнула она угрюмо.
– Ошибаешься. Как ты сможешь убедиться, что заблуждалась, если даже со мной не поцелуешься? – Дав ей пару секунд осознать сказанное, он усилил напор. – Именно поэтому ты все еще и продолжаешь думать о том поцелуе. И потому же боишься. Но тебе любопытно, и ты ничего не в силах с собой поделать. Так зачем все усложнять?
Скрещенные на груди руки яснее всяких слов говорили, что сдаваться она не собирается.
– Ничего я не усложняю. Просто люди склонны путать действие синапса с чем-то возвышенно-мифическим, что уже само по себе раскрашивает им опыт. А на самом деле сексуальные реакции ничем не
