Об этом редко говорили вслух и никогда не заявляли официально, но все знали, что несколько лет он был королевским убийцей. Король посылал его к тем, кого хотел покарать, но кого не мог достать законным, открытым способом. Фолкнор не оставлял следов, никто так и не сумел обвинить его ни в одном преступлении. Даже стражи порядка соседних государств. Просто в домах, где его принимали - и не могли не принять из-за его высокого происхождения - частенько кто-то умирал. Мы в Южных землях прозвали его Ангелом Смерти, а в других краях его называли просто Смертью. Смертью на службе Его Величества.
И вот я собираюсь обманом проникнуть в его замок и найти свидетельства того, что он, возможно, убил своих жен. Да я сошла с ума! Даже если он их убил, то едва ли оставил какие-то улики.
Глубоко вдохнув, я заставила себя взять новый лист бумаги и продолжить сочинять письмо, перечеркивая отдельные слова и целые абзацы. Вариант с получением звания магистра и снятием диадемы у меня все равно оставался. Как и надежда на то, что, узнав меня поближе, Фолкнор сам передумает.
За окном уже совсем стемнело, а звуки в доме затихли, когда я наконец отложила ручку и удовлетворенно выдохнула, решив, что в этом варианте письма ничего не хочу менять. Оно получилось лаконичным и сдержанным, уважительным, но отстраненным.
Многоуважаемый шед Фолкнор,
Я польщена вашим вниманием. Мне жаль, что у меня не было возможности лично познакомиться с вами ранее. Я понимаю, что вы сейчас носите траур, а потому мой визит в ваш замок в качестве невесты будет неуместен. Однако мне хотелось бы лучше узнать вас до того, как нас объединят священные узы брака. Я слышала, что вы берете учеников и обучаете их магии. Позволите ли вы мне приехать в качестве вашей ученицы? Я вас не стесню и не потребую много вашего внимания. Со мной будет моя компаньонка, что исключит любые кривотолки на наш счет, и все приличия будут соблюдены.
С наилучшими пожеланиями,
Линнея Веста
Вот так. Я обратилась к нему подчеркнуто уважительно, использовав обращение «шед»: так в наших землях называли верховных жрецов. Возможно, в Северных землях это обращение тоже было в ходу. Я также дала понять, что считаю его сватовство во время траура неприличным, но готова помочь ему сохранить лицо. И я никак не выдала свой интерес к обучению, просто прикрылась им для достижения другой цели.
Я понимала, что ждать две недели, за которые письмо и ответ на него пройдут по обычной почте, я не смогу. Изведусь от волнения и нетерпения. Да и каждый день, проведенный дома, я рисковала поддаться страху и передумать. Поэтому я тихонько сбегала в канцелярию, где в это время суток уже никого не было, и подложила письмо в стопку корреспонденции отца. Почта жрецов рассылалась с помощью магии, конверты перемещались по адресу в считанные секунды. Я была уверена, что согласие отца Фолкнор уже получил. Мне оставалось надеяться, что мое письмо ни у кого не вызовет вопросов, и уже утром до завтрака будет доставлено жениху.
Вернувшись к себе, я прошла в спальню и не раздеваясь повалилась на постель. Я чувствовала себя такой уставшей, что у меня не было сил даже собрать смятые листки, разбросанные по полу в соседней комнате. Сделать это было необходимо, чтобы никто из слуг утром не прочел мои черновики, но я не могла заставить себя подняться.
Я все думала о том, что нужно встать и пойти, а сама покачивалась на волнах полудремы, пока не провалилась в сон, в котором принялась бродить по коридорам незнакомого замка. Это место разительно отличалось от дома, в котором я выросла. Здесь были узкие окна, крутые лестницы, темные коридоры, которые где-то скупо освещались электрическими лампами, а где-то - свечами. Я же привыкла к большому количеству панорамных окон, порой занимавшим целую стену, пологим лестницам, широким коридорам и высоким потолкам. Большую часть освещения нам дарило солнце, которое светило почти постоянно, прерываясь лишь на короткие ночи. Тогда по всему дому и двору зажигались электрические огни.
Во сне меня преследовало чувство тревоги. Я то ли кого-то искала, то ли бежала от него. Возможно, я искала выход из угрюмого лабиринта узких коридоров, но с каждым шагом запутывалась в нем все сильнее.
Страх внутри нарастал, хотя я пока не знала, чего боюсь. Но вот я свернула в очередной безликий коридор и увидела его: мужчину в темном плаще с капюшоном. Капюшон был надвинут на лицо так сильно, что его полностью скрывала тень. Однако я знала наверняка, что передо мной мужчина. Его выдавала фигура: внушительный рост, широкие плечи.
Незнакомец шагнул ко мне, а я испуганно попятилась назад. Расстояние между нами неумолимо сокращалось, поэтому я повернулась и бросилась бежать. Длинное платье и туфли на каблуках работали против меня, да и во сне порой становится невыносимо тяжело двигаться, но я упрямо стремилась прочь, с трудом переставляя ноги и чувствуя чужое дыхание у себя за спиной. Оно уже щекотало кожу на шее, шевелило вставшие дыбом короткие волоски на ней.
Я в панике толкнула подвернувшуюся на пути дверь, вбежала в комнату и тут же закричала, встретившись лицом к лицу с незнакомкой из моего видения. То же черное платье, темные волосы, бледная кожа. И чужое лицо. Она вновь смотрела на меня сквозь зеркальную поверхность, и мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы понять: это же я! В этот раз в зеркале действительно отражалась я, но я не была собой. Я была ею.
Крик умер у меня на губах. Я забыла о преследователе и медленно приблизилась к зеркалу, вглядываясь в свое чужое отражение, касаясь руками лица. Девушка в зеркале послушно повторяла мои движения, но я все еще не могла поверить в то, что она - это я.
Я снова почувствовала движение за спиной, и мгновение спустя в зеркале рядом со мной показался Торрен Фолкнор. Он был уже не в плаще с капюшоном, а в той парадной мантии, в которой я видела его сквозь зачарованное зеркало. Его взгляд обжег меня, а губы девушки в отражении шевельнулись.
- Помоги...
