Каблучки на секунду замолчали.
– Оставьте себе, – и под шорох шелка каблучки утарахтели.
– Вот же егоза, – одобрительно прогудел один голос.
– А с этим-то что делать? – всполошился второй. – Может, отдадим?
– Сказано, – построжал первый, – к дверям не подходить, кормушку не открывать, в разговоры не вступать. Потому как маг.
– Маг-то маг, – не согласился второй, – но видел я, как он клинками хлещет. Куда до него магу. Свой брат – храбрец.
Аргументы, похоже, на первого повлияли.
– Да сам я видел. Но приказ.
– Ладно тебе. Не пропадать же добру. И к двери я подходить не буду.
– Ну, ладно.
– Эй, брат-храбрец, – обрадовался разрешению первый.
– Чего тебе? – я вроде как ничего не слышал.
– Тебе тут гостинец передали, а двери отпирать не велено.
– Ну, так срубите его сами. У меня тут всего до кошкиного заговения хватит.
– Вот, я же говорил. Ты не грусти, брат-храбрец, а вдруг ошибка какая вышла.
Я хохотнул.
– Ладно тебе.
Сам пожевал еще и прилег на кушетку. И плеск волн за бортом, и мерное посапывание Уллахафи навевали дрему.
На палубе заголосили, затопали, корабль стал ощутимо замедлять ход. Похоже, мы подходили к порту, и, следовательно, путешествие заканчивалось. Да и по времени так выходило. Мы, вроде как, отплыли недалеко.
В общем-то, не много прошло времени, как корабль остановился, только покачиваться не перестал.
Незадолго до этого я обратил внимание, что та звуковая гамма, в которой я пребывал, обогатилась еще и гулкими позевываниями моих охранителей. А вот когда корабль остановился, позевывания сменились похрапыванием.
Я не поленился подойти к двери. В эту самую маленькую решеточку было очень хорошо видно. Спят.
Дверь, однако, моим усилиям не поддалась. Заколотили они ее что ли?
Да-да, друзья мои. Стража, совсем недавно такая непреклонная и гордая, к требованиям устава внимательная, спала, как, впрочем, и многогранно талантливый Уллахафи. Положения моего, однако, это нисколько не облегчало. Двери были заколочены с другой стороны и, поскольку на все мои призывы браслет отзываться отказывался, явно не металлом. Знаете ли, есть такое изобретение человеческого гения. Называется «чоп». Такая тщательно оструганная деревяшка. Если ее вколотить в подходящее по размеру отверстие, то держит не намного хуже гвоздя. Так что с моей стороны открыть дверь не представлялось никакой возможности. Хотя... В несколько шагов я оказался рядом со сладко причмокивающим во сне Уллахафи. Охлопал. Совсем ничего полезного. Цепь вот только. Но от нее пользы по понятным причинам ждать не приходилось. Браслету ее скормить разве что? Но по зрелому размышлению решил я этого коварного юношу пока не освобождать. Очень уж характер у него живой. Пусть лучше в оковах побудет.
И вдруг почуял, именно почуял, а не услышал. По лестнице кто-то спускался. Умело шел этот кто-то. Но шелест шелка его выдал. А если шелка, то не его. Ее.
– Яр Саин, – негромко так. А голосок знакомый. – Вы здесь?
Я хмыкнул и признался, что никуда не ушел. Мелькнул мимо окошка. Так и есть. Та самая девчонка, с мордашкой смешного котенка. Мое сообщение барышню порадовало. Что-то негромко скрипнуло. Еще раз. И еще. Дверь распахнулась. Засунулась веселая физиономия.
– Думаю, вам стоит уйти, – сообщила мне эта паршивка. – Я отведу вас к друзьям.
Хотя друзья последнее время на пути моем попадались неожиданные, с правильностью первой части заявления не согласиться я не мог. Вдумчивая беседа с Лордом Буря в планы мои пока не входила. Я и вышел из узилища, идеи свои не забыв озвучить. И непроизвольно фыркнул. Знаете, симпатичная юная дама в вечернем платье с гвоздодером в руках зрелище, конечно, внезапное.
Юная леди пантомиму мою оценила и, грациозно присев, аккуратно положила лишнюю часть туалета на пол. Совершенно бесшумно. Вот чего никогда не мог понять, как это у женщин получается совершать совсем обычные движения так, чтобы хоть какой-то частью тела пристальное внимание мужчины, но привлечь. Барышня уловила мой заинтересованный взгляд, довольно сморщила носик – ну, чудо, что за носик – уела, чертовка, и приглашающее махнула рукой в сторону спящих.
– Яр, вы, конечно, выглядите героично и привлекательно. Но как же приличия? При юной даме и полуголым. Дамы прошлого царствования сказали бы, что вы теперь просто обязаны на мне жениться. – Она повторила свой жест. – Одевайтесь и вооружайтесь.
Опять уела, паршивка. Но указание пришлось выполнить. Быстро стянул со стража, что покрупнее, свитку. Мне она оказалась очень в обтяжку, накинул оружейную справу. А девчонка очень деловито, негромко и по существу давала вводную:
– Мы уже в Железном Порту. – Ну, это и так понятно, куда еще Лорду Буря податься. Совсем скандал. А так конфуз вполне можно за тщательно продуманную операцию вывернуть. – Сейчас на берег выносят раненых. Вы ранены в голову. – И без промедления замотала мне башку, да так умело, что на воле остался только один глаз, да и вторым сквозь бинт вполне можно было смотреть. Залила все это сооружение кровью, настоящей, без дураков. – Это я в госпитале набрала, когда кровь пускали, – пояснила походя. – Все видели, что я за увечным ходила. И потому вас, как раненого, выведу. Ну, а там – по ситуации. Вам, главное, с корабля уйти. Согнитесь, обопритесь на плечо, подволакивайте ногу, вам плохо, – эти инструкции она выдала, когда мы уже миновали лестницу и поднялись на палубу.
Нет, время несется в этих моих экзерсисах, ну, совсем с дикой скоростью. Опять вечер. На палубе деловитая такая суматоха. Юная дама все очень даже хорошо рассчитала. Раненых действительно спускали на берег. Было их немало. Хотя с учетом напряженности недавно отгремевшего боя, совсем немного. И Хушшар, и Крабы. Странно, но на Хушшар совсем не замечалось следов того самого алого порошка, которым так не стеснялись пользоваться их сухопутные братья. Я послушно выполнил все требования энергичной девицы. И согнулся, и оперся, и ногу приволакивал. Ну, и, конечно, так уж получилось, что ладонь моя несколько раз мазнула по одной из тех самых пленительных выпуклостей, что так положительно отличают девичью грудь от юношеской. Вербальной критике не подвергся, но крайне насмешливый взгляд зеленых глазищ отхватил.
На палубе, как уже упоминалось, царила деловитая такая суета, все были заняты, и на нас никто не обратил внимания. Освещение оказалось так себе, и мы без всяких препятствий добрались до широких сходен, переброшенных на высокий причал. А вот на причале народ толокся плотно. Поодаль стояло несколько повозок, на которые усаживали и укладывали раненых. Оцепление, к моему великому облегчению, отсутствовало.
У сходней как раз возникла некоторая заминка, и моя спасительница совершенно мотивировано – раненый, да и тяжелый – прислонила меня к этому самому, к борту. Ну, а поскольку раненый, я быстренько на корточки опустился. Не очень, знаете ли, удобно на полусогнутых ходить. А по другому нельзя. А то ведь такая верста коломенская. Один из немногих случаев, когда рост мой меня абсолютно не радовал.
Но уселся и огляделся. Благородный Лорд Буря обнаружился, конечно, на кормовой надстройке. Был он сугубо занят. Стоя в окружении тех самых пожилых усачей и нескольких бойцов, с кем мы из плена вырывались (новый гоард, надо полагать, фавориты уж точно, нельзя тех, кто твой позор видел, далеко отпускать), распекал он какого-то пожилого вояку. За что не знаю, но у начальства так водится: за свои ошибки надо быстро назначать виноватого. Крайний, похоже, был найден, и Лорд Буря критиковал его с энтузиазмом, на окружающую действительность внимания не обращая. Да и пусть его. Выглядел он хорошо, алый шрам на щеке его отнюдь не портил, для него, как видно, порошок Хушшар нашелся.
От созерцания недавнего союзника меня оторвал голосок спутницы:
– Вы отдохнули, яр?
