моих друзей именем Николо Дьетти, дарившего дружбой еще моего отца и заслужившего уважение столь чтимого вами Великого Тиваса. Он тоже маг.
В кабинете появился еще один человек. Стройная ладная фигура, загорелое, почти без морщин лицо давали все основания полагать, что человек это молодой, как, в общем-то, и одеяние, пристойное скорее воину, чем магу. Но вот молодые ярко синие глаза... Мудрости в них было гораздо больше, чем молодости. Гораздо. И седина.
– Господин лорд наш Шарм’Ат, – учтиво поклонился он. – Достойный Унго, – почтил вниманием и второго присутствующего.
– Присядь, Нико, – предложил лорд.
– Но...
– Будь проще, это не прием. Мы в походе ныне.
Этого человека Унго не раз видел за плечом лорда. Но никогда в голову ему не приходило, что это маг. Хранитель? Да. Советник? Да. Но маг? Совсем не походил он своей ловкой прихватистостью на величественного и весьма представительного Тиваса. Да и посоха, этого непременного атрибута колдующей братии, Унго у этого человека как-то не замечал.
– Поведай же, добрый друг, достойному Унго то, о чем делился со мной ты сегодня утром.
– Достойный Унго, – маг слегка поклонился, даже сидя в кресле. – Все мы осведомлены о вашей потере в ту прискорбную ночь.
Резким кивком окол поблагодарил говорившего, и тот продолжил:
– Как вы уже поняли, в Доме Шарм’Ат именно я отвечаю за целостность магических линий, живущих в этой земле. Та магия, которой злоумышлявшие попали в Замок, уже не первый раз ими применялась. И хотя механизм реализации ее для меня пока загадкой остается, но показалось мне в день битвы у Ненужного Дола, что смогу я источник ее определить. Ведь магии линии мне подвластны. День же битвы в Замке принес мне новые знания, потому как злоумышленники не один раз воспользовались сиим магическим умением. И уже ввечеру я был точно уверен, что источник сего умения находится нигде иначе, как в Столице.
Вот такой вот ученый. Да, собственно, все они такие. Народ насмерть режется, а они исследования проводить изволят. Не помню уж, кто из отцов-основателей ядерной физики атомный взрыв расценил, как «великолепную физику».
– И вот когда те злодеи, что против вас и друзей ваших умышляли, портал уже в самом Замке открыли, тогда и получило завершение то уравнение, с которым сегодня утром я господина лорда нашего ознакомить осмелился.
Унго слушал очень внимательно, даже напряженно, но как ни старался, сообразить пока не мог ничего. Лорд, похоже, понял возникшую проблему и посчитал необходимым вмешаться.
– Друг мой, говорите проще.
– Мои извинения, достойные, – спохватился маг. – Так вот, теперь могу я вам с уверенностью сказать, что портал, начавший работать в Замке, прослужил время, необходимое для того, чтобы все друзья наши целыми и невредимыми добрались до Столицы. Это с точностью подтверждают расчеты, проделанные мной по всем включениям. Алебарда же ваша, достойный Унго, не оружием неведомым рассечена была, но перебита дверьми пространства захлопнувшимися, – еще один поклон благодарной аудитории.
Из этого простого объяснения Унго тоже мало что вынес. Кроме одного. Его аладар и его друзья живы. Просто неким злым колдовством перенесены в Столицу.
Выше уже давалась достаточно поверхностная психологическая характеристика Унго дор Анненхейма. Это был образец рыцарственности. Добрый и внимательный по отношению к друзьям, неистовый и свирепый по отношению к еще неповерженным противникам и прочая, прочая, прочая. Сложный такой, не очень психически устойчивый тип. Кроме того, юноша родился и воспитывался на севере. А северяне за внешней бесстрастностью и безэмоциональностью сплошь и рядом умудряются скрывать натуры вспыльчивые и свирепые, с одной стороны, а так же нежные и сентиментальные, с другой. Да тот же сумрачный тевтонский гений возьмите.
Мне все-таки кажется, что ни лорд Шарм’Ат, ни почтенный маг Николо Дьетти никогда не слышали, как ревет довольный жизнью или получивший радостное известие пещерный медведь. Задумчивое выражение на лице лорда очень быстро сменилось выражением, хотя и весьма удивленным, но крайне заинтересованным, с которым он и воззрился на орущий образец рыцарственности. А вот загорелый маг заметно побледнел.
Унго обратил внимание на произведенный эффект и начал ловко оправдываться.
– Этим звуком мои благородные предки встречали благую весть.
– Благая весть хоть раз после этого еще посетила ваших предков? – счел необходимым поинтересоваться лорд Шарм’Ат. И когда Унго, сообразивший, что его хитрость все же разгадана, слегка, самую малость, покраснел, не преминул добавить. – А все же интересно, какие звуки издавали ваши предки, демонстрируя неприязнь к противнику? – Юмор Унго понимал не всегда и нервно звякнул перстнем по рукоятке Брунгильды. Лорд на всякий случай поспешил признаться. – Когда я получил это известие, клич, изданный мною, хотя и был менее величественным, но, поверьте, радость я испытал не меньшую. Но оставим, – сменил он все же тему. – Благодарю вас, друг мой, – попытался он вывести из ступора мага.
– Да-да, благодарю вас, – забасил Унго, с вытянутой рукой направляясь к почтенному магу. Тот, пребывая в глубокой задумчивости, руку принял и, не прощаясь, покинул кабинет. Надо полагать, впечатленный.
Когда Унго уселся в отведенное ему кресло, лицо его уже не выражало печаль, напротив, физиономия нетрезвого херувима горела решимостью.
– Унго дор Анненхейм, – катнулся по кабинету голос лорда Шарм’Ат, – мне нужна ваша служба.
– Но мой лорд, слово мое отдано моему аладару, и бесчестным будет...
– Дослушайте, Унго, – тут человек, долго державший себя в руках, слегка сорвался. – И как вы могли подумать, что я предложу вам нечто, противное принципам чести! – даже голос слегка повысил.
– Простите, мой лорд, – потупился Унго.
– И вы простите меня, мой друг. Я устал. Но. Мне нужна ваша служба. Я не думаю, что, попав в Столицу, наши друзья будут сидеть, сложа руки. Мой наставник, да и ваш аладар совсем не те люди, которые, оказавшись волею судеб в стане врага, будут пытаться укрыться. И потому я посылаю в Землю Кабис’Ат, близ которой и расположена Столица, отряд. Это умелые воины. Лорд Земли этой уже списывался со мной. И ему многое непонятно в поведении Блистательного Дома. Но близость к Столице не позволяет ему действовать столь решительно, как мы, но и молча терпеть он не намерен.
Я желал бы, чтобы именно вы пошли с этим отрядом. Ведь даже если мои люди смогут наладить связь с нашими друзьями, они, люди весьма подозрительные, все же могут им не поверить.
Унго встал. Тяжелый кулак гулко ударил в могучую грудь.
– Почту за честь. Когда мне надлежит выступать?
– Не так скоро, друг мой. Уж во всяком случае, не сейчас. На дворе ночь.
– Ничто не воспрепятствует мне в выполнении данного поручения, кроме вашего слова, – поверг в ступор лорда своей нездоровой куртуазностью Унго. – Но мне надлежит собраться. Позволит ли лорд Шарм’Ат удалиться?
Позволил.
И через пару минут услышал раскаты голоса образца рыцарственности, призывавшего своего оруженосца.
Когда раскаты удалились, одна из книжных секций повернулась на своей оси, открывая небольшую, но тщательно подготовленную для длительного пребывания секцию. Кресло, столик, украшенный кувшином вина и блюдом с закусками. И из ниши вышел Урсрих. Тоже весьма усталый. Да и рана в боку давала о себе знать. Стрела какой-то шустрой самобойщицы цапнула. Сел в кресло.
– Так ты его с моими молодцами отправить хочешь?
– Да.
– Это хорошо. Они его любят.
– Да как его не любить? Но что прикажешь с ним делать? Он и так сегодня уходить на поиски своих собрался. В любом случае, отряд Хушшар с таким-то вот и с этим его великаном, рвущийся в сердце Земель
