Миллион с Канатной

прошлым временам. После солидного денежного вознаграждения вор согласился направить Володю к Туче, который после смерти Японца был в очень большом авторитете, а потому прятался от всех.

Вор дал Сосновскому адрес дома на Канатной и монетку, по которой его должны будут провести к Туче. Так и произошло.

— Ты про Зайхера Фонаря слышал? — в упор посмотрел Володя.

— Ну ты даешь! — как -то нервно хохотнул Туча. — За весь город за то гутарит, как собаки брешут! Кто же не слышал за Зайхера Фонаря? Разом шо прыщик на тухесе дохлого фраера, шо до забора на уши надо подвесить!

— Ты знаешь, кто его убил? — продолжал Сос­новский и, увидев недоверчивое выражение лица Тучи, поспешил пояснить: — Ты пойми, я не просто так спрашиваю! У меня важная причина есть. Я ведь был там, в кабаке, когда...

— Шо за причина? — Туча все еще с подозрением смотрел на Володю.

— Я был последним человеком, с которым Зайхер Фонарь разговаривал перед смертью, — пояснил Сосновский, — и он пытался мне что-то сказать.

— Шо сказать? — моргнул Туча.

— Я не знаю. Вот это я и пришел узнать у тебя!

— А я тут до чего? С какого боку? — фыркнул Туча.

— Ты, как и Зайхер, был человеком Японца. Вы были близки с Мишей, и знаете друг друга. Я хотел бы понять, кто его так убил и зачем.

— А тебе до чего то? — Туча снова насторожился. — Статейку в газете тиснуть будешь?

— Я не работаю сейчас в газете. Но ты прав, я хотел бы туда вернуться. К тому же, Зайхер хотел рассказать мне что-то очень важное. Словно попросить о помощи. И я хотел бы узнать, о чем он говорил, — прямо ответил Володя.

— Хороший ты фраер, — вздохнул Туча, — потому и говорю с тобой, что за всегда был ты до наших. Миша за тебя ценил и уважал. Жалко Зайхера. До печенок жалко. А только одно тебе скажу: за наших его никто не убивал.

— Это я знаю, — Сосновский нахмурился, — у вас так не убивают. Но убили его только за то, что он хотел мне рассказать! Что это может быть? Подумай! За что могут убить вот так?

— Не знаю... — Туча развел руками, — я Зайхера видел пару дней назад. Он сюда приходил. Ко мне.

— К тебе? — насторожился Володя. — Что он хотел?

— Честно тебе сказать, я так и не понял за то. Странный он был! Нафордыбаченный, шо твоя оглоб­ля! Аж глаз дергался. Я так за прямо и спросил: шо юлишь, как мышь до цугундера, шо елозишь да моими нервами хлопаешь? Шо ты дергаешься, как из коробки? Кружишься, как таракан на сковороде? А он не ответил. Принялся вспоминать за старое. Мол, кто из наших в городе, за то, за се...

— Из наших — из кого?

— Ну, из тех, кто с Мишкой был. Кто вернулся в город, кто до Одессы не вошел. Такое.

— А зачем Зайхеру это было надо?

— Может, банду хотел сколотить? — предположил Туча.

— Нет, — Володя покачал головой, — он хотел что-то о ком-то выяснить. О ком? О чем он хотел узнать?

— Да подожди ты за то! — Туча задумался. — Хочешь мозгами шевельнуть, шо он за Японца стать хотел? Да кто б ему дал?

— Не знаю. Но что-то же он пытался узнать? Что ты ему сказал?

— Да в город тут один вернулся... До Японца работал близко. Румынский клуб с Японцем брал, банк тоже. Серьезный такой, ушлый. Фараон.

— Кто? — не понял Володя.

— Да кличка к нему приклеилась — Фараон. Сначала потому, что до жандармов был, еще при царском режиме. А опосля за Древний Египет любил рассказывать, за кошек всяких до Древнего Египта, такое. Вот кто-то из наших и окрестил его Фараоном. Он щуплый такой, вертлявый, глаза черные, волосы тоже как за бочку с дегтем. Японец ценил его здорово. Умный, говорил, ты, хоть и Фараон. Он даже с Японцем в одно время срок мотал. До одесской тюрьмы. Так шо был в авторитете.

— И ты сказал Зайхеру, как отыскать этого Фараона?

— Да. Сказал, где его хата. Зайхер сказал, шо пойдет.

— Когда это было?

— Та дня три, — Туча задумался, — ну да, точно. Третьего дня!

— Я должен его найти и узнать, был у него Зайхер или нет. Давай адрес! — воскликнул Сосновский.

— Честно за говоря, не понимаю, на кой тебе цей гембель под голову! — удивился искренне Туча. — Шо ты ищешь на свои мордобэйцелы, как ошпаренный? Сидел бы в своем Париже, так нет — елозишь, как вошь от мыла! Всю задницу себе обдерешь! Смотри только, пупок не надорви. Ладно, Греческая, десять, во дворе направо пойдешь. Первый этаж. Там одна дверь. Скажешь, шо я прислал.

— А Вальку Карася ты знаешь?

— Кто такой?

— С Зайхером в кабаке том был. Мальчишка-щипач. Как Зайхера нашли, он исчез. Никак сыскать его не могу.

— Не слыхал. И не найдешь. Спугнулся мальчонка. А ты за шо думал? Это тебе не фунт изюма — мокруху в глаза завидеть! Тут у кого хошь нервы лопнут, не то шо зубы! Но я спрошу людей, вдруг прослышал кто.

— Спасибо тебе! — Володя встал из-за стола, собираясь уходить. — Как узнаю что, расскажу.

— А больше ни за что спросить не хочешь? — прищурился Туча, как-то странно глядя на него.

— Вроде нет, — удивился Сосновский. — А что, Зайхер тебе еще что-то сказал?

— Та дался тебе этот жмурик, шоб он был мине здоров! — рассердился Туча. — Не за то говорю! Шо ты прикидываешься веником, как задохлый фраер! Ну за то подумай, за шо еще надо спросить.

— Я не знаю. Ни за что, — растерялся Володя.

— Да... — протянул Туча, — мозги, оно того... Не всегда лопата до праздника. Бывает, и дырка