– Нет ни кольца, – сказал Калани, – ни брака, ни ребенка. Все кончено.
– Что случилось?
Калани вздохнул. На самом деле он не хотел говорить брату правду, но знал, что это неизбежно.
– Ты был прав насчет нас двоих. Мы притворялись. Мы должны были всех убедить, чтобы получить опеку над ребенком. Это было шоу. Сестра Ланы попала в реабилитационный центр, и у нас был единственный способ получить опекунство над ее племянницей. Теперь сестра Ланы закончила лечение и воссоединилась со своей дочерью. А Лана ушла от меня.
Мано слушал. У него было такое задумчивое лицо, что Калани задергался.
– То есть ты ее отпустил, – наконец произнес Мано.
– Нет. Она позвонила адвокату, начала бракоразводный процесс и уехала. – Это было правдой. Хотя оставалась крошечная деталь: Лана спросила Калани, любит ли он ее, и он спасовал.
– Странно, что женщина, так явно влюбленная в своего мужа, просто уехала от него. Это похоже на акт самосохранения. Что ты с ней сделал?
– Я ничего с ней не делал, – утверждал Калани. – Я соблюдал условия нашей договоренности. А она их нарушила.
– А каковы были условия? – спросил Мано.
– Мы должны были притворяться влюбленными на людях. Это делалось только ради ребенка.
– Так ты не спал с ней?
Калани показалось, будто он попал на допрос в испанскую инквизицию. Когда он узнает, кто позвонил его брату, он покажет этому человеку, что такое на самом деле сварливый руководитель.
– Да, я спал с ней.
– И не один раз? – спросил Мано.
Калани стиснул зубы:
– Да, не один раз, черт побери.
– Значит, ты тоже нарушил правила, – заметил Мано.
Конечно, Калани их нарушил.
– Да. Мы нарушили условие. Но она не должна была ко мне привязываться, чтобы не разрушить нашу дружбу.
Мано кивнул и потянулся, чтобы погладить макушку собаки.
– Итак, вы целый месяц жили вместе, занимались любовью и вели себя как счастливая семья, а теперь ты злишься на нее, потому что она подала на развод.
– Да.
– А может быть, ты злишься на себя, потому что ты влюбился в нее?
Калани закрыл глаза и простонал. Он не хотел продолжать этот разговор с братом, но знал, что Мано от него не отвяжется.
– По-моему, говорить об этом лучше под выпивку, – сказал Калани.
Мано весело улыбнулся и встал:
– Прекрасно. У меня появился повод напиться.
Они отправились в бар и уселись в затемненной угловой кабинке. Им подали выпивку и закуски. Мано продолжал ждать ответа Калани.
– Я не люблю ее, – наконец сказал Калани.
Мано только вздохнул:
– Знаешь, не так давно, когда мы были на вечеринке по случаю дня рождения бабушки Ани, ты говорил мне, что я должен вернуть любимую женщину.
– Это другая ситуация, – настаивал Калани. – Ты был влюблен в нее.
– И ты честно признаешь, что у тебя нет чувств к Лане?
Калани постарался проанализировать свои чувства, но не выяснил ничего нового.
– Мои чувства к Лане не изменились. Она мой лучший друг. Мне очень нравится проводить с ней время, и я скучаю по ней, если долго ее не вижу. Мне нравится разговаривать с ней, и я могу сказать ей все, что у меня на душе. Она замечательный слушатель и всегда дает мне хорошие советы.
– Если бы у тебя сложилась такая ситуация с другой женщиной и ты попросил бы у Ланы совета, что бы она сказала?
Калани уже знал ответ – он мгновенно прозвучал в его голове.
– Она посоветовала бы мне не трусить и сказать этой женщине, как я ее люблю.
– Учитывая, что твое отношение к Лане не изменилось, ты, вероятно, пугаешься своих чувств к ней, потому что давным-давно в нее влюблен.
От слов брата у Калани похолодело в груди. Он молча уставился в свой бокал, будто ответы на все вопросы Вселенной заключались в виски со льдом. Неужели возможно, что он уже давно любит Лану? Вероятно, это так, потому что его не интересуют другие женщины. Ведь он предпочитал проводить время с Ланой, а не бегать на свидания с другими женщинами. Ведь он терроризирует своих сотрудников оттого, что она бросила его. Ответ захлестнул его, словно приливная волна эмоций, которые все расставили по местам.
Калани обхватил голову руками:
– Боже мой, я любил ее все это время.
– Да, – только и ответил Мано, протянул руку и взял из миски горсть кунжутных палочек и арахиса.
Калани смотрел, как Мано жует кунжут и арахис, словно за разговором они обсуждали погоду.
– Я влюблен в Лану, – произнес он вслух, позволяя себе привыкнуть к этим словам. Если он когда-нибудь признается ей в любви, то сделает это без колебаний, иначе она ему не поверит.
Он снова и снова вспоминал последние минуты вместе с Ланой перед ее уходом и думал о том, как она смотрела на него – искренне и с надеждой. Но он все испортил. Она была права. Если бы он сказал ей тогда, что любит ее, то солгал бы, чтобы просто удержать рядом с собой. Проведя вдали от нее целую неделю, он понял, что испытывает к Лане.
Все это время он боялся к кому-нибудь привыкнуть и рискнуть потерять его, поэтому оттолкнул единственного человека, которого когда-либо любил. И в результате он стал несчастным. Но у него остался шанс все исправить.
Он должен признаться Лане в своих чувствах. Он не позволит ей уйти от него снова. Юридически она все еще его жена, и он не собирается с ней разводиться.
– Теперь тебе надо решить, как ты поступишь, – произнес Мано.
Глава 12
Лана вышла на сцену. На мгновение свет погас, и музыканты запели древнюю гавайскую молитву и забили в барабаны. Она остановилась в центре сцены под светом софитов.
Она танцевала этот танец трижды в неделю в течение трех лет. Она знала все движения наизусть, и все же она чувствовала себя вялой, начав двигаться. Один из ее профессоров говорил ей, что она танцует, вкладывая в движения свое сердце и душу. Но в последнее время ее душа была не на месте.
Заставляя себя улыбаться, она начала двигаться. Она выступала, заболев гриппом. Она выступала с вывихнутой лодыжкой. Она справится и на этот раз. В конце концов, она профессионал.
Танцуя, она машинально посмотрела в дальний угол двора. Обычно там каждый вечер стоял Калани и наблюдал за ней. Но он не появлялся на шоу с тех пор, как она от него уехала. Лана считала, что сама в этом виновата. Она сказала ему, что ей надо побыть одной, и он не нарушал ее уединения.
Тем не менее ее сердце болезненно ёкнуло, когда она не увидела перед собой ничего, кроме каменной стены.
Меле настаивала, что Калани не дурак и обязательно придет. Лана в этом сомневалась. Их отец так и
