Она снова обхватила пальцами его плоть, и на этот раз он не возражал. Он закрыл глаза и шумно выдохнул. Она ласкала и дразнила его, а потом он почувствовал, как ее тугое лоно обхватило его.
Он открыл глаза и увидел выражение счастья на ее лице. Она начала медленно двигаться, и он сжал зубы. Он не был уверен, как долго сможет продержаться.
– Ну же, детка, – прошептал он.
К счастью, она решила прекратить эту пытку. Она оперлась локтями по обе стороны от его головы и приблизила лицо к его лицу. Их губы слились в страстном поцелуе, и он положил руки ей на талию и приподнял свои бедра, глубоко погружаясь в нее.
Ее стоны и прерывистое дыхание сказали ему, что она не возражает против того, что он перехватил у нее инициативу. Он почувствовал, как она замерла в предвкушении оргазма. И он с нетерпением ждал этого момента. Он никогда не уставал смотреть на то, как эта восхитительная женщина, которую он называл своею, достигает пика наслаждения в его руках. Ему было это необходимо, чтобы его счастье было полным.
– Да, – прошептал он и начал покрывать ее лицо быстрыми поцелуями. – Пожалуйста, детка.
Я хочу услышать это. Сегодня ночью ты можешь шуметь столько, сколько захочешь.
Скарлетт закрыла глаза, ожидая, когда цунами накроет ее. И когда это произошло, она во весь голос закричала:
– Мейсон!
Он почувствовал, как ее мускулы волнообразно сжимаются, и она впилась пальцами в его плечи. И когда она обмякла, он прижал ее к груди, упиваясь ароматом ее кожи, ее прерывистым дыханием. И спустя несколько секунд он тоже достиг пика наслаждения.
Несколько минут они оставались неподвижными, и единственными звуками, нарушавшими тишину в комнате, было их неровное дыхание. Обнимая Скарлетт, Мейсон чувствовал себя счастливым впервые за долгое время. По-настоящему счастливым.
Неохотно разомкнув объятия, он позволил Скарлетт перекатиться на спину. Они забрались под одеяло, и Мейсон протянул руку и выключил свет. Потом одной рукой прижал к себе Скарлетт. Это была фантастическая ночь. Он не хотел, чтобы она заканчивалась, и пытался бороться со сном. Но сон все-таки победил.
Однако очень скоро его разбудил телефонный звонок. Он протянул руку и взял телефон, но, когда увидел на экране номер хосписа, почувствовал, как его сердце упало. Короткие мгновения счастья, которое он только что испытал, казалось, ушли в далекое прошлое. Последний раз, когда ему звонили посреди ночи, был в тот день, когда погибла Рэчел. На этот раз причина звонка была очевидной. А он еще не был к этому готов.
Если он не ответит на звонок, это ничего не изменит. Он нажал кнопку и сказал:
– Алло?
– Алло, говорит Карен из реабилитационного центра «Нью Хорайзонз». Это мистер Спенсер?
Мейсон закрыл глаза, пытаясь хоть ненадолго отсрочить известие, которое изменит всю его жизнь.
– Да, это я, – наконец сказал он.
Глава 10
Скарлетт не ожидала, что так скоро снова окажется на кладбище. Они все знали, что это произойдет в ближайшем будущем, но она все равно не была готова к этому.
Они стояли возле свежевырытой могилы, рядом с которой установили гроб, в котором покоился Джей. На соседней могиле, в которой была похоронена Рэчел, еще не успела вырасти трава.
Новый венок из белых роз положили к каменному памятнику, на котором были указаны даты рождения и смерти Рэчел и Джея. И Скарлетт знала, что дату смерти Джея она не забудет никогда. До того момента, как Мейсону позвонили, это был один из самых счастливых дней в ее жизни.
После того звонка они сразу же связались с авиакомпанией и забронировали билеты на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Они даже не попытались снова уснуть. Вместо этого они приняли душ, упаковали вещи и на рассвете уже выехали из гостиницы.
Мейсон почти ничего не говорил. Только когда повесил трубку, сказал ей:
– Джей умер. Мне жаль, но мы должны немедленно вернуться в Лос-Анджелес.
И это, по сути, были его единственные слова. Скарлетт стала словно невидимой.
По крайней мере, она ощущала себя таковой. Ей хотелось обнять его. Сказать, что она сопереживает ему. Но он старался не смотреть ей в глаза. И когда они вернулись домой, он с головой ушел в организацию похорон Джея и подготовку документов на удочерение Луны.
Скарлетт старалась не реагировать на то, что он ни разу не обмолвился, что хочет, чтобы она удочерила Луну. Она не знала, рассматривать ли это как показатель того, что он изменил свое отношение к ней. Все стало таким, как было прежде. В те месяцы перед их разрывом. После этого телефонного звонка любящий и заботливый Мейсон словно испарился. Он не дотрагивался до нее. Иногда даже не ночевал в их спальне.
В день похорон Скарлетт снова проснулась в одиночестве. Было удивительным то, что она так быстро привыкла к его присутствию в их супружеской постели. Это казалось таким правильным, таким естественным. Но она не знала, как сам Мейсон относится к этому.
И она пока держала язык за зубами. Она понимала, что Мейсону нужно время, чтобы пережить потерю брата. Он был его лучшим другом. Но Скарлетт все-таки беспокоилась. Если Мейсон уйдет в себя, не станет искать у нее поддержки, как обычно муж ищет поддержки у жены… она боялась, что он снова сбежит.
Мейсон поклялся, что больше никогда не сбежит. Он говорил, что она нужна ему. Но смерть Джея была их первым серьезным испытанием. И если он снова инстинктивно захочет убежать от реальности, он даже не осознает, что снова делает это.
Но, похоже, он и впрямь решил бежать. Скарлетт повернула голову и посмотрела на мужа. У него было каменное лицо. После того звонка она ни разу не видела, чтобы он плакал. Он словно ушел в себя. Скарлетт хотелось утешить его, но она чувствовала, что снова теряет его, и не знала, что ей делать.
Скарлетт отвернулась от Мейсона и посмотрела на священника. Это был тот же самый священник, который отпевал Рэчел. Она знала, что он говорит утешительные слова, но не могла сконцентрироваться на них. Из последних сил она старалась держаться стойко, чтобы не расстроить Луну. Она не хотела, чтобы ребенок горько плакал на протяжении всей службы. У всех присутствующих будет разрываться сердце при мысли о том, что осиротевший ребенок так несчастен.
– И давайте, несмотря на боль утраты, скажем слова благодарности в адрес Мейсона и Скарлетт.
При звуке своего имени Скарлетт вышла из задумчивости.
– Потому что
