Глухо зарычав, он поднял Скарлетт, прижал к стене, а она ногами обвила его бедра. Его напряженную горячую плоть отделяли от Скарлетт только его брюки и ее фартучек.
Одной рукой поддерживая ее снизу – от наслаждения у него перехватывало дыхание, – он другой развязал пояс на фартучке. Сорвав с нее кружевную тряпочку, бросил ее на каменный пол.
Отсветы пламени камина играли на ее кремовой коже, на груди, с упругими красными сосками, на длинных рыжих волосах. Пунцовые губы припухли от его поцелуя.
Пока он целовал ее, его тело содрогалось от желания. Он с трудом сдерживал себя. Это был первый раз, когда они занимались любовью как муж и жена, первый раз после рождения ребенка. Следовало не спешить. Отнести ее наверх в роскошную спальню, на удобную королевскую кровать. Быть нежным. Растянуть время…
Она оторвалась от его губ и теснее прильнула к нему. Его обдало ее теплым дыханием. Губы защекотали ему чувствительную мочку уха, когда она прошептала три коротких слова.
Он не сразу понял смысл сказанного. Резко втянув в себя воздух, он заглянул ей в глаза.
– Я люблю тебя, – повторила она, словно эти слова копились так долго, что она больше не могла держать их в себе. Она, вся дрожа, обхватила ладонями его покрытый щетиной подбородок.
Он потерял последние остатки самообладания и рванул с себя свои сшитые на заказ брюки с такой силой, что отлетела пуговица. Резко дернул вниз молнию, разрывая ткань.
Поддерживая ее снизу, он раздвинул ей бедра и одним движением вошел в нее напряженной твердой плотью.
Ахнув, она схватилась за его плечи. Он вошел еще раз, медленнее. Она откинула назад голову, зажмурилась, охваченная жгучим желанием.
Он не отрываясь смотрел на ее лицо, выражавшее восторженный экстаз, и его наслаждение нарастало с каждой секундой. Сдерживать себя ему сейчас было немыслимо трудно, он мучительно жаждал в стремительном порыве взорваться внутри ее. Она глубоко впилась ему в плечи ногтями.
Ее легкий шепот все еще звучал у него в ушах. В его сердце. «Я люблю тебя».
Он заставил себя замереть, сдержаться, выйти из нее, но тут же снова ее наполнил, медленно. Он почувствовал, как она подалась вперед бедрами ему навстречу, впуская его глубже в себя. Она перестала дышать и внезапно запрокинула назад голову, выкрикнув его имя.
Когда он услышал, как она кричит от наслаждения, то больше уже не мог ничего поделать с собой – ворвался в нее стремительно и с рычанием, перешедшим в ответный крик, взорвался внутри ее с таким диким наслаждением, что на мгновение потерял сознание.
Но тут же пришел в себя от чувства, переполнившего его с такой силой, что отвергнуть или подавить его было невозможно.
– Я люблю тебя.
Он не узнал этот голос, глухой, болезненно беззащитный. А Скарлетт, все еще не выпускавшая его плечи, вдруг посмотрела на него с выражением такого безграничного счастья, какого ему не приходилось еще видеть на человеческом лице.
И Вин понял, со смесью радости и ужаса, что голос этот был его собственный.
Глава 10
В рождественское утро Скарлетт проснулась с улыбкой на лице. Она услышала, как в детской тихо захныкал проголодавшийся малыш. Она взглянула на спящего рядом мужа и засияла от счастья.
Она любила его. А он любил ее.
Большое спасибо Интернету! Безумный совет сработал лучше, чем она ожидала. После того, как Вин так грубо овладел ею у стены, после того, как сказал, что любит ее, он нежно закутал ее трепещущее тело в свой пиджак, и они пошли на просторную обновленную кухню, чтобы съесть приготовленный ею ужин, домашний хлеб и fettuccine alla carbonara. И пока они сидели на кухне, он все смотрел и смотрел на нее своими темными непроницаемыми глазами, и Скарлетт знала только, что никогда еще не была так счастлива.
Он любил ее.
После ужина он протянул руку и повел ее наверх. В темноте спальни он молча разделся, и они легли в кровать, и там он снова занялся с ней любовью, но на этот раз с захватывающей дух нежностью.
Он любил ее.
И губы Скарлетт снова и снова повторяли эти слова, упиваясь их сладостью.
Она тихо, чтобы не разбудить мужа, выскользнула из-под одеяла, накинула белый халатик, прошла в детскую и бережно вынула из кроватки двухмесячного сына. Усевшись с ним в кресло-качалку, она покормила его и снова убаюкала. Увидев, что Нико вот-вот заснет, она положила его назад в кроватку.
Потом подошла к окну, чтобы посмотреть на холодный хмурый рассвет, встававший над Римом.
Никогда она не была так счастлива. Ступая на цыпочках по мягкому ковру, устилавшему деревянный пол, она вернулась в спальню, в необъятную кровать, где спал ее муж. Закрыв глаза, она прижалась щекой к его голой спине и снова заснула.
Ее разбудил шум. Скарлетт открыла глаза и по золотистым лучам солнца, пробившимся сквозь жалюзи, поняла, что утро уже в разгаре. Она сонно поморгала и улыбнулась.
– Счастливого Рождества.
Еще поморгав, она увидела, что Вин стоит на другом конце комнаты.
– Что ты делаешь?
– Собираю вещи, – ответил он резко, запихивая одежду в открытый чемодан. Он был уже полностью одет в черные брюки, белую рубашку, черный жилет и красный галстук.
– Я вижу, но зачем?
– Я уезжаю по делу… Прямо сейчас.
– Что? – Она резко села на кровати. – Но твои родители ждут, что мы приедем к ним в Тоскану с малышом…
– Не получится, – отрезал он. – Я узнал сейчас, что Сальваторе Калабрезе улетел в Токио, чтобы заключить сделку с другой компанией. Это мой последний шанс уговорить его передумать.
– Но ты не можешь уехать сейчас! – Скарлетт с трудом сдержала волнение. – Сегодня ведь Рождество!
Он круто повернулся к ней.
– Чего ты от меня ждешь, Скарлетт? – спросил он едко. – Что я принесу в жертву мою компанию, будущее нашего сына, буду сидеть здесь все праздники и играть с тобой в счастливую семью?
Да, именно этого Скарлетт и ждала. Вин окинул ее долгим взглядом и снова отвернулся.
– Не знаю, сколько времени займут переговоры. Несколько дней, а может, и недель.
– Так ты и к Новому году не вернешься?
– У тебя тоже будет чем заняться. Паковать вещи, свои и малыша. Мы переезжаем в Нью-Йорк.
– О чем ты говоришь? Мы живем здесь. В Риме!
– Когда мы вернемся в Нью-Йорк, – продолжал Вин непреклонно, – я хочу сделать повторный тест на отцовство.
Скарлетт резко втянула в себя воздух и откинулась на подушку.
– Зачем делать это снова?
– Я хочу быть уверен, – пожал он плечами.
– Зачем? – Скарлетт, которой совсем была несвойственна агрессия,
