Когда мы в лиссабонском аэропорту подошли к стойке регистрации, я не увидела там ни одной фотографии Мадлен. Меня это встревожило. Один из работников аэропорта рассказал мне, что на некоторых стойках с внутренней стороны приколото кнопками описание Мадлен. Снова мне на глаза навернулись слезы. Этого же недостаточно! Лиссабон оказался не единственным городом на нашем пути, где в аэропорту не было портретов Мадлен. Бедная Фил, позже ее чуть не арестовали, когда она захотела исправить эту ошибку и попыталась расклеить несколько наших листовок. Судя по рассказам наших последователей, в Португалии к самовольному расклеиванию листовок относятся не так либерально, как в других странах.
Сидя в кафе аэропорта, я то и дело поглядывала на снующих вокруг меня людей. Кто-то спешил на регистрацию, кто-то толкал тележку с багажом. Куда они направляются? Знают ли они, что где-то была похищена маленькая девочка? Как могут они ехать отдыхать или в командировку, обсуждать на собраниях прогнозируемые объемы продаж, когда Мадлен находится в руках похитителей? Не в первый раз и уж точно не в последний мне вдруг захотелось закричать: «Остановитесь! Вы все, остановитесь!» Очень трудно смириться с тем, что для остальных людей жизнь идет своим чередом, но это так и от этого никуда не деться.
В Мадриде нас встретили несколько представителей британского посольства и двое пресс-атташе, а так же целая толпа журналистов и фотографов. Из аэропорта нас отвезли в гостиницу, где мы должны были провести ночь. Мы поговорили с Кларенсом о намеченной на завтра пресс-конференции, после чего направились в наш номер отдохнуть.
«Сегодня захотелось расплакаться. Становится все труднее отгонять плохие мысли».
После беспокойной ночи мы встали, оделись и спустились в ресторан завтракать. Я не могла заставить себя сфокусировать внимание на предстоящем дне, на том, ради чего мы сюда прилетели. На какое-то время я брала себя в руки, глубоко дыша или приказывая себе собраться, но через несколько минут внутренняя опустошенность ощущалась еще сильнее. Я ужасно на себя разозлилась. Прекрати ныть! Хватит! Ты должна помочь дочери. Ты ничего не добьешься, если будешь целыми днями лить слезы и упиваться своим горем. Однако не так-то просто «вытащить себя из болота», когда малейшее движение и даже вдох дается с большим трудом. Пока я сопела над своей чашкой чая, Джерри сказал мне: «Кейт, ты не обязана это делать. Мы можем не заниматься всем этим. Отменить эти пресс-конференции не составит труда». Я знала, что он хотел помочь мне, но еще я знала, что не прощу себе, если мы не завершим начатое.
После знакомства с британским послом в Испании, британским консулом в Мадриде и сотрудницей департамента правосудия и внутренних дел у нас был запланирован разговор с представителями трех испанских неправительственных организаций (НПО), занимающихся случаями пропажи детей и детской эксплуатации. И Джерри, и я немного нервничали перед этой встречей. Понимая, что множество случаев похищения детей не получили и доли той огласки, какую имело происшедшее с Мадлен, мы побаивались, что к нам отнесутся прохладно.
Как выяснилось, мы ошиблись. Нам был оказан самый теплый прием. «Слава Богу, что вы этим занимаетесь! — сказали люди из НПО. — Мы очень благодарны вам за то, что вы привлекаете внимание к проблеме похищения детей». Целый час они рассказывали нам, какого размаха эта беда достигла в Испании и с какими трудностями им приходится сталкиваться. Несмотря на то что в последнее время ситуация несколько улучшилась (к примеру, пару лет назад хранение детской порнографии наконец стало считаться в Испании уголовным преступлением), они полагали, что многие случаи сексуального насилия над детьми, распространения детской порнографии и торговли детьми по-прежнему замалчиваются. Власти и даже обычные люди, похоже, не желали признавать, что подобное происходит в их стране.
Представители НПО были так красноречивы в описании этих ужасающих фактов, приводили такую ошеломляющую статистику, что я в конце концов не выдержала и ушла в туалет, чтобы скрыть слезы. Опираясь на раковину, я посмотрела на глядящие на меня из зеркала красные распухшие глаза, на покрывшееся розовыми пятнами лицо. Ну же, Кейт, соберись! Сделай глубокий вдох и медленно выдохни. Еще раз. Медленнее. Спокойно. Спокойно. Я смочила пару бумажных носовых платков в холодной воде и прижала их к глазам и щекам. Потом несколько раз с усилием моргнула, чтобы придать своему лицу хоть какое-то подобие спокойствия. Сделав последний глубокий вдох, с несколько просветлевшим разумом я вышла к Джерри и Кларенсу, и мы отправились на запланированную пресс-конференцию, за которой последовало несколько коротких интервью.
Днем мы встретились с синьором Рубалькаба, испанским министром внутренних дел. Он внимательно выслушал нас, был вежлив и явно сочувствовал нам. Он показал нам материалы дела о похищении Мадлен, которое уже завела испанская полиция, что очень ободрило нас. Я помню две вещи, которые сказал нам сеньор Рубалькаба: «Мы относимся к Мадлен как к одной из нас» и «Со временем люди могут о чем-то забыть. Приходите ко мне в любое время и напоминайте». Конечно, я не могу знать, насколько искренними были оба эти заявления, но его сопереживание казалось неподдельным. Мы были благодарны ему за слова поддержки.
Когда очередной день подходит к концу, а ты все так же не знаешь, где твой ребенок, подобные проблески оптимизма могут угаснуть очень быстро. Тем вечером, когда мы летели обратно в Португалию, на ход моих мыслей, несомненно, наложило отпечаток то, что мы услышали от представителей НПО.
«Летим домой. Очень грустно. Снова думаю только о Мадлен, о ее страхах, ее боли. На этой неделе меня посетило слишком много плохих мыслей. Как мне жить дальше, зная, что ее жизнь могла на этом и закончиться?»
Суббота, 2 июня. На дела, связанные со следствием или проведением нашей кампании, нередко уходило и время, предназначенное для семьи. Так было и в тот день. Прежде чем отвести детей на пляж Прайя-да-Роша, Джерри засел за компьютер, чтобы ответить на электронные письма, накопившиеся за то время, пока мы были в Мадриде. А мне нужно был написать письмо Джоан Роулинг. Пару недель назад одна моя знакомая упомянула, что в июле Джоан собирается выпустить новую книгу о Гарри Поттере, и предложила связаться с ней и узнать, не сможет ли она, проводя рекламную кампанию своей книги, как-то привлечь внимание к Мадлен.
«В июле? — воскликнула я тогда. — В июле?»
Нет, Мадлен наверняка к этому времени вернется. Я панически боялась думать, что это может не произойти, что моя подруга допускает мысль, что это
