Полицейский художник по имени Гленн, очень отзывчивый и терпеливый человек, взялся создать облик шестилетней Мадлен — именно столько ей должно было исполниться на момент окончания работы над портретом. Гленн в работе с фотографиями использовал сложные компьютерные программы, даже обратился за помощью к антропологам, чтобы добиться максимального сходства.
Первый портрет «Мадлен в 6 лет» мы получили без предупреждения по электронной почте в середине декабря. Меня охватила такая печаль, что я заплакала и прорыдала весь день. Совсем не такой я представляла свою дочь. Этот портрет снова напомнил мне, сколько времени прошло с тех пор, как исчезла Мадлен, и вызвал к жизни жестокую мысль о том, что я больше не знаю, как выглядит мой ребенок.
Как позже выяснилось, это был не окончательный вариант. Я вытерла глаза, и за несколько недель, используя еще множество фотографий Мадлен, Джерри и меня примерно в этом возрасте, а также мои советы и замечания, Гленн создал другой портрет. Мы наконец добились некоего подобия. Я переживала, что покажусь слишком строгим критиком, но Гленн сумел убедить меня, что мои комментарии для него чрезвычайно важны. Он даже назвал меня настоящим экспертом. Человеческий разум обладает удивительной способностью «заполнять пробелы». «Мы, художники, ужасно огорчаемся, когда нашедшийся ребенок оказывается не очень похожим на сделанный нами портрет, — как-то сказал Гленн. — Но какая разница, что мы думаем? Главное то, что думают свидетели». Такой портрет — орудие, помогающее расследованию, и действительно, какая разница, насколько велико сходство, если он помог найти ребенка.
Впервые увидев окончательный вариант изображения «Мадлен в 6 лет», я не узнала в этом ребенке нашей Мадлен. Эта девочка выглядела слишком уж американкой. Она красива, но мне кажется, что Мадлен должна быть еще красивее. Впрочем, я смотрю на это как мать.
Ко второй половине 2008-го Гонсалу Амарал все так же продолжал продвигать свои отвратительные теории в Португалии и за ее пределами. Осенью стало понятно, что он не собирается отступаться. Мы начали осознавать, что причиняемый им поискам Мадлен вред, особенно в Португалии, перевешивает наше нежелание с ним связываться. Этому нужно было положить конец. Несколько раз мы уже обсуждали это с нашими адвокатами и знали: чтобы оценить наши шансы на успех, нужно посоветоваться с португальским адвокатом, имеющим опыт ведения дел по обвинению в клевете.
Первый телефонный разговор с Изабел Дуарти состоялся 28 ноября. Она посочувствовала нам, узнав о нашей проблеме, и вообще показалась нам очень приятной женщиной. К этому времени у нас уже сложилось такое чувство, будто вся страна — я имею в виду Португалию — была настроена против нас, поэтому встретить понимание со стороны португалки было все равно что погрузиться в ванну с водой приятной температуры. Через шесть недель Джерри поехал в Лиссабон, чтобы встретиться с ней. Хотя мы продолжали противиться искушению подать на Амарала в суд, брошенная ею на прощание фраза крепко засела в голове Джерри: «Не забывайте: этот человек утверждает, что вы закопали свою дочь на пляже».
В понедельник, 7 апреля 2009 года, мы узнали, что в «Публику», одной из самых уважаемых португальских газет, вышла статья в поддержку Амарала. Поскольку те, кто формирует общественное мнение, историю Мадлен в статье обошли стороной, это был тревожный сигнал.
По случайному совпадению в это время Джерри и несколько наших друзей находились в Прайя-да-Луш, где «Четвертый канал» проводил съемки документального фильма об исчезновении Мадлен с участием актеров и воссозданием событий. Я с детьми оставалась дома — моего присутствия не требовалось. Мне отчаянно хотелось съездить в этот поселок, но мы понимали, что вдвоем сможем приехать туда только когда это можно будет сделать, не вызвав бурю в СМИ. И без того пресса, вдруг позабыв, что мир погряз в экономическом кризисе, начала взахлеб писать о том, что местные рабочие выражают недовольство нашей роскошной жизнью в «Оушен клаб» и даже чуть ли не обвиняют нас в подрыве экономики. Писали и о том, что разгневанные толпы не дают Джерри и шагу ступить. В действительности, если кто-то и кричал что-то Джерри, то человека два, не больше. А вот те наши многочисленные сторонники, которые прижимали к сердцу портреты Мадлен, чтобы поддержать нас, внимания журналистов не заслужили.
Следующим ходом Амарала стал «документальный» фильм, снятый по его книге, который был показан в Португалии 13 апреля. На следующий день из Прайя-да-Луш нам позвонила наша знакомая. Она была очень расстроена и назвала этот фильм ужасным.
Я по природе своей человек неагрессивный, но эти нападки, что называется, разбудили во мне зверя. Чувство было такое, словно все мое тело хотело кричать, но какая-то крепко закрученная крышка не давала крику вырваться наружу. Вместо крика получался вой. Боксерская груша у меня дома время от времени просто спасала меня. Фильм Амарала оказался последней каплей. 20 апреля мы с Изабел Дуарти приняли решение подать на него в суд.
Пока она занималась подготовительной работой, мы снова полетели в Штаты, чтобы выступить на шоу Опры Уинфри. Нам предлагали записать интервью с Опрой вскоре после похищения Мадлен, но тогда у нас было слишком много дел, да и мы не понимали, чем это могло помочь. На этот раз у нас был предполагаемый портрет шестилетней Мадлен, и огромная популярность шоу Опры давала нам фантастическую возможность показать его всему миру.
Однако только оказавшись в Чикаго я в полной мере осознала, как много будет значить это выступление для поисков Мадлен. Не раз и не два Опру называли самой влиятельной женщиной в мире. Как выражаются по ту сторону Атлантического океана: «Когда она говорит, Америка слушает». Я чуть не сошла с ума от волнения.
Даже сама подготовка к интервью в тот день стала нешуточным событием. В наш гостиничный номер для меня привезли множество нарядов. Потом нас отвезли в студию «Харпо», где снимается ее шоу, и познакомили с командой Опры. Две милых женщины занялись моей прической и макияжем (ах, если б я могла так выглядеть каждый день!). Перед самым началом к нам заглянула Опра. Мне она показалась умной, сильной и теплой. Скажу честно, при виде ее я испытала благоговейный трепет. Она предупредила нас, что хочет поговорить о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться нашей
