Мысли о школе, колледже и даже о ссорах на кухне было переносить легче, чем мысли о маме.
Элли уже не сомневалась, что с самого начала это была ловушка.
Роксана подружилась с ней в «Фейсбуке», говорила всякие правильные вещи, чтобы поднять ее самооценку, и притворялась, что хорошо ее понимает. Но Элли была уверена, что Роксану заставили это сделать.
Теперь девушка понимала, насколько умно всё было организовано: еда домашнего приготовления, лесть и повышенное внимание, ловкая манипуляция ее обидой по отношению к матери… Она даже догадалась, что нападение, оставившее ее без денег и телефона, не было случайным.
Каждое движение, каждый разговор и каждый нюанс были спланированы и отработаны до мельчайших подробностей. Для Элли это было таким же фактом, как и то, что Роксана принимала во всем этом участие из страха перед тем мужчиной.
Размышлять обо всем этом было легче, когда она не испытывала усталости, – но не сейчас. Сейчас Элли знала, что если поддастся изнеможению, то температура ее тела упадет еще сильнее и у нее начнется неконтролируемый колотун. Последние три приступа непроизвольной дрожи заставили ее вскочить и целую минуту бежать на месте, чтобы согреться. Ее конечности превратились в ледышки, и такое усилие лишь истощило ее еще больше. Она знала только, что неконтролируемый озноб – это очень плохо.
Все время, пока она находилась в подвале, Элли старалась не думать о матери, потому что каждая такая мысль вызывала чувство вины, любви и сожаления. Она могла думать только об этих эмоциях, и все они сопровождались слезами.
Все их ссоры казались ей теперь совершенно несущественными – Элли даже представить себе не могла, насколько важны они были для нее всего неделю назад. Все эти споры из-за порядка в ее комнате, прически, манеры одеваться, музыкальных предпочтений, отказа поступать в колледж…
Сейчас она с удовольствием обсудила бы каждую из этих тем.
Теперь Элли уже не сомневалась, что мама не знает, где она находится, и что никто не сообщал ей телефона Роксаны. Какой же дурой она была, когда поверила в то, что ее ма могла ни разу не позвонить! Да она сделала бы это только для того, чтобы накричать на нее. Как же просто было убедить ее в том, что мама о ней не волнуется…
За это время Элли ясно поняла, что мама, конечно же, волнуется. Девушка представляла ее сидящей за столом на кухне, всю в слезах, взволнованную, испуганную…
«А увижу ли я маму еще раз?» – пришла в голову Элли неожиданная мысль. Глаза вновь наполнились слезами, и на этот раз она не смогла их сдержать. Как бы ей хотелось войти на эту кухню со всеми своими прошлыми проблемами, которые сейчас казались ей ничтожными…
Как же она хотела повзрослеть! И вот теперь ее так называемая взрослость разбилась о желание попасть в объятия мамы, которая крепко прижмет ее к себе хотя бы еще один раз…
Мысли замерли, когда Элли услышала, как щелкнул замок в подвале. Помещение наполнилось светом, заставившим ее зажмурить глаза.
– Если ты закричишь, зарыдаешь или попытаешься убежать, тебя снова запрут. Ты поняла меня?
Элли кивнула и медленно открыла глаза. В дверном проеме она ясно видела контур фигуры Роксаны, но резкий тон и выражение лица принадлежали другому человеку.
В тот момент Элли не знала, почему ее выпускают. Кто ждет ее снаружи? Куда и с кем она пойдет?
Глава 70
Ким оставила Роджера Бартона в надежных руках Брайанта и теперь наблюдала, как констебль ставит на ноги Джонни Бэнкса.
Джинсы болтались где-то на середине его бедер, демонстрируя нижнее белье с ярлыком «Келвин Кляйн». На его кроссовках «Найк» виднелась эмблема в виде языка ящерицы[67]. Поверх черной футболки на нем была надета толстовка с капюшоном, дополненная стеганым жилетом для тепла.
Констебль провел урода мимо нее. Юнец осмотрел ее сверху донизу и втянул воздух сквозь стиснутые зубы – высшее проявление неуважения.
– Комната для допросов номер два, – сказала инспектор констеблю.
Тот усадил это существо мужского пола на стул, и оно немедленно беззаботно раздвинуло ноги в стороны. Закованные в наручники руки легли на пах.
Констебль встал в дверях, но Ким жестом отпустила его.
– А не боисся? – спросил Джонни, когда дверь за ним закрылась.
– Неа, здесь я в безопасности, – ответила Ким, выкладывая на стол телефон «Самсунг». – Откуда, Джонни?
– Я свои права знаю, сука. Сначала включи запись и скажи, за что меня замели.
– Заткнись, Джонни. Я что, разве обвиняю тебя в чем-то? Мы просто разговариваем.
– А я ни хрена не разговариваю.
– Думаю, что ты заговоришь.
– Я тебя, сука, не боюсь.
– Тебя где сегодня взяли, Джонни? – Инспектор, улыбнувшись, села.
– У кентов, – пожал плечами молокосос.
– То есть у еще одного братана? – переспросила Ким.
– Ага, тетя, у братана. – Джонни понимающе улыбнулся.
– А ты знаешь, я могу сделать так, что с тебя снимут обвинения в краже в магазине и отвезут к твоим кентам на блестящей полицейской машине. Как тебе такой расклад?
Любой нормальный человек ухватился бы за такое предложение двумя руками, но для Джонни это означало конец всему. Снятые обвинения и доставка на полицейской машине означали бы, что он сотрудничал с копами. Его братанам это не слишком понравилось бы.
– Послушай, меня не интересует мелочовка, которой ты занимаешься. Я просто хочу знать всё об этом телефоне.
– Чесслово, я его просто нашел. Вкуриваешь?
– Понятно; значит, хочешь прокатиться до дома забесплатно…
– Хорошо, хорошо. Какая-то сука сказала нам, что мы должны сделать. Дала нам сотню, чтобы мы отобрали у девчонки телефон и рюкзак и слегка ее припугнули.
Ким почувствовала, как ее охватывает ужас. Она была права – Элли заманили в ловушку, и, вполне возможно, это сделал тот же человек, который заманил Донну.
– Как она выглядит?
– Футов пять ростом, – пожал плечами Джонни, – волосы мышиного цвета, лет шестнадцать на вид…
– Я про женщину, Джонни, а не про девочку.
– А я ее никогда не видал. – Сопляк опять пожал плечами. – Связь через посредника.
– Через братана?
– Ну, я смотрю, ты вкуриваешь… точняк, через братана, – Джонни снова улыбнулся.
Ким ему не поверила.
– Врешь, – сказала она, направляясь к двери. – А у меня нет настроения давать тебе еще один шанс, бро. Сейчас за тобой придут.
– Да ладно, тетя. Ты чё, даже не отсосешь в знак благодарности?..
– Знаешь, Джонни, ты всё равно не заставишь меня поверить в свою крутизну, – сказала инспектор, поворачиваясь к нему лицом.
– Да откуда ты, сука, знаешь, кто я? – Его голос поднялся на октаву.
Ким сделала два шага к столу и оперлась на него руками.
– Оттуда, что у тебя нет никаких деловых партаков, да и цвета, смотрю, тебе носить еще не в уровень[68]. А это значит, что ты или откосил от вербовки, или еще
