Что же делать? Махнуть через дувал и пройти по садам? Забрать правее и скрытно выйти с северо-восточного направления? Можно попробовать… Если бы я командовал группой, так и поступил, но я командовал ротой, значит, принимать решения должен был на уровне командира подразделения. Послать Сергея на штурм я не мог — верные потери, и «духи», возможно, ожидали от нас нечто подобное. Лежат себе, прикрывшись минами, а мы попадем в такое болото, что там все и останемся. Похоже, надо действовать методом Ильича: «Мы пойдем другим путем».
— «Сосна-18», я «17», прием.
— На приеме.
— Уперлись в «духовский» опорный пункт, нужна поддержка «горбатых», целеуказание обеспечу. Прием.
Михаил Федорович молчал, прикидывая поступившую ему информацию, и выдал:
— Расстояние до цели?
Ход мыслей начальника понятен. Он справедливо полагал, что мы вышли к душманам на близкое расстояние, и авиация может нас раздолбать. А что, если приврать? Иначе «вертушки» не сработают и зачистка отложится на утро. Оставаться на ночь в кишлаке — безумие, сожрут!
— «18», удаление 400, мы за дувалами.
— А «зеленые»?
Расстояние между засевшими «духами» и афганскими сорбозами, признаться, было маловатым. Но выхода не было, кому это надо — лезть на рожон?
— В порядке, «18»! Прикрыты! «Зеленых» ориентируйте на меня. Прием.
— Жди команды.
Облегченно вздохнув, огляделся. Не пойдет! Вернусь немного назад. Все-таки спокойней ориентировать вертолеты на цель, лежа за каменной кладкой. Взвод Ивашко засел перед правым флангом «зелёных». Авиация ему не страшна, могли обстрелять афганские сорбозы. Воронин находился в непосредственной близости от противника, в центре боевого порядка роты, втянувшейся в кишлак. Для его разведчиков были две реальные угрозы: противник и свои вертолеты в случае, если сделают неточный залп.
— «23», прием.
— Слушаю.
— Убери «карандашей», «горбатые» будут минут через пять. Прием.
— Понял.
— «21-му» помощь нужна?
— Да-да, пусть поддержит огнем.
— Хорошо, помогу «зеленым», но они мешают, — включился Авдеев.
Олег ориентировался в ситуации: его взводу удобней атаковать с севера, но он опасался огня «зеленых». Впрочем, положение союзников на местности мне представлялось с трудом. Связался по радио с начальником:
— «Сосна-18», уберите «зеленых», мешают работе, прием.
— Как мешают, у них своя полоса наступления?
— Опасное соседство.
— Возьми правее.
— Нельзя. Окажусь под огнем сорбозов.
— Тьфу, черт.
Михаил Федорович был раздражен, оно и понятно. Чтобы афганское подразделение отвезти или скорректировать направление его наступления, надо было выходить на командование выше. В таких ситуациях всегда возникали десятки вопросов, согласований, утверждений, а времени до атаки «вертушек» оставались минуты.
— Внимание всем, после атаки вертолетов бросок по команде.
— «17», «горбатые» на подходе, убирай людей, — заревел в эфире Михаил Федорович.
— Всем в норы! «Вертушки»!
Едва упали за дувалы, камни, полуразрушенные стенки, земля вздрогнула от серии взрывов. Оказавшись в яме для замеса глины, из которой производят саманный кирпич, я все же увидел «двадцать четвертых», которые пронеслись над кронами деревьев.
— «17», лежать и не высовываться, еще два захода.
— Понял, «18».
По «148-й» — командирам взводов:
— Бросок по команде! Еще пара заходов, — слова потонули в грохоте «нурсов» следующей пары.
Чем они работают, черти? Земля вздрогнула так, что стенки осыпались рядом.
— «17», «горбатые» работают «каплей».
Ни х…я себе — «вертушки» работали бомбой!
— Внимание, не высовываться!
Прислушался. Улетели? Нет. Звенящее хлопанье приближалось с прежнего курса атаки.
— Лежать!
«Двадцать четвертые» в крутом вираже пролетели над нами и скрылись за пылью, поднятой взрывами «нурсов». Что с противником после атаки боевых вертолётов? Разглядеть невозможно. «Духи» были за глиняной стенкой, где раскинулась роща высоких деревьев. Наступившая тишина прижала к земле, и только отдельные выстрелы гремели, где лежал взвод Олега Егорова.
ФАБ-100 с замедлением взрыва в 14 секунд рванула так, что развалила укрывшую нас стенку, кусками спрессованной глины присыпала разведчиков. Вот это да!
— Живы, «17»? — начальник разведки будоражил эфир.
— Да уж… нормально.
Что ответить Михаилу Федоровичу, если, стоя на коленях, мы стряхивали пыль не только с ушей…
— «17», «горбатые» ушли на заправку. Можно работать, прием.
— Я понял, «18», понял. «Вертушки» ушли? Мы ничего не слышим.
— Да-да, ушли. «Зеленые» отойдут в соседний квадрат.
— Ну и х…й с ними.
— Что, что, не понял?
— Хорошо, что отошли, «18».
— А…
Встав, я оперся на остатки дувала, разделявшего огород на части. В ушах звенело, я практически ничего не слышал.
— «21», «23», вперед, прикрою от «зеленых», прием.
Меня таскало по сторонам — приложило ударной волной.
— Товарищ старший лейтенант, хлебните, — Комков подал фляжку с водой. Плеснув на лицо, я сделал пару глотков.
— Спасибо, Комков. Давайте с Грезиным к перекрестку, мы за вами. Не торопитесь, посматривайте на «зелёных». Поехали.
Осматривая груды сооружений, развалившихся от фугасного взрыва, мы осторожно подбирались к зданиям, где засели душманы. Картина, скажу я вам… маслом! Часть глиняных сооружений, занятых противником, была снесена ударной волной, из груды завалов торчали деревянные бревна, перекрытия — несомненно, «духи» были под руинами. Камни, ветки, фрагменты дувалов, образуя завалы, перегородили улицу. Пыль висела над посеревшей «зеленкой». Примкнувшая улочка, по которой наступали афганцы, осталась целой — взрывная волна прошла вдоль стен, создав турбулентность в проходе строений. Если «зеленые» не успели уйти, ударная волна могла их размести по дувалам. Выстрелы от рощицы, где находился Воронин, кинули управленцев в груды развалин. Я тоже привалился за камень. В ушах звенело.
— Что у тебя, «23»?
