Я уже захлебывался болью, когда узнал о разводе, в марте 2010 г. Мой любимый питбуль Дэдди умер всего какой-то месяц назад. Смерть Дэдди глубоко потрясла меня, но я знал, что боль утихнет. В марте я находился в Ирландии, в рамках европейского ураганного турне: я обращался к людям, чья численность превышала 7000. В утро перед презентацией в Дублине раздался трансатлантический звонок от жены, сообщающей, что хочет развода. Прежде я думал, что у меня все отлично. Но я слабо представлял себе грядущий удар. Моя жизнь менялась навсегда, и я — Цезарь Миллан, вожак стаи для миллионов владельцев собак во всем мире — не мог ни контролировать, ни изменить направление. Было страшно.
Мы с Иллюзией долгие годы стремились сбалансировать наши врожденные различия, чтобы соответствовать требованиям брака, телешоу и двух детей. Мы несколько раз расставались и воссоединялись. Двадцать лет вместе, долгая жизнь впереди, резкий разрыв. Я не был готов.
Из-за развода я впервые увидел вещи такими, какими они были на самом деле. Анализируя деловые решения, принятые мной за последние годы, я понял, насколько большинство из них нелепы. Я отдал свои права и свое имя. Я подписал договоры, которые ни за что не следовало подписывать. Партнеры говорили одно, а в контрактах оказалось написано совсем другое. Я понял, что мне даже имя «Переводчика с собачьего» не принадлежит.
К концу дня у меня были лишь моя одежда, моя машина и Центр психологии собак. Все остальное — в том числе телешоу и дом, в котором я жил и заботился о семье — принадлежало другим людям. Изучив мой финансовый статус, мой бизнес-менеджер известил меня о банкротстве. После семи лет на телевидении я остался ни с чем, и я не понимал, почему.
Поначалу я разозлился и ретировался в Центр психологии собак, где всецело закрылся от людей. Я не хотел общаться с людьми. Полный негативной энергии, я предавался тяжелым размышлениям, часами просиживая подле своей стаи. В конце концов мой стресс и тоска сказались на собаках. Размер стаи уменьшился с 20 собак перед смертью Дэдди до 5. Стая инстинктивно знала, что их лидер нестабилен, потому члены ее стали искать и нашли другие дома. Меня сводило с ума, что я не могу помочь себе и не могу помочь собственной стае.
Я видел, что собаки реагируют так на стресс. Если вывести собаку из равновесия, она быстро приходит в состояние негатива или паники. Ей не хочется быть с другими собаками или людьми. Изоляция — хрупкая реакция на нестабильную атмосферу, из чего проистекают буквально все поведенческие проблемы собак: они кусают, грызут, копают, не вовремя лают, устанавливают права на территорию и проявляют агрессию. Эти проблемы легко разрешить в собаках. Разрешить их в себе оказалось в 10 000 раз сложнее.
Во мне бурлила животная ярость: желание ломать вещи; желание погубить мой бизнес; желание покалечить себя и окружающих. Эмоции в жизни меня так не опустошали. Я не мог простить себя за то, что происходило. Я подчинился чувству провала, полностью утратил веру в себя.
Мало кто знал, что творилось в моей душе — только мой брат Эрик и мой менеджер. Я скрывал это от сыновей, от деловых партнеров и даже от родителей. Как и Майк из Торонто, я задавался вопросом: а стоит ли жить?
Критический момент наступил в марте 2010 г., когда я перестал есть. Я был шокирован, узнав, что за 40 дней от моих 80 килограммов осталось 60. Я прекратил работать, и больше четырех часов в сутки редко спалось. В тот период мы с Иллюзией разъехались, но еще не развелись официально, и я пришел в дом в попытке спасти брак. Наш разговор был скудным, и по его окончании я понял, что брака больше нет.
Я решил, что и жизни у меня больше нет — сделал глупейшую вещь: напился таблеток, чтобы покончить с собой. Я не знаю, что принимал и в каком количестве. Лишь помню, как сильно желал быть где-нибудь в другом месте: где угодно, только не здесь. Следующее, что я помню, — меня спешно везут в больницу на «скорой помощи». Я требовал, чтобы водитель отвез меня на дедушкину ферму в Мексике. Я хотел убежать от всего этого.
На следующий день меня обследовали доктора в психиатрической больнице. Через три дня меня отпустили, и, как Майк, я был полон решимости вернуть свой внутренний баланс и найти новую цель в жизни. Я нашел эту новую цель, лишь вновь приняв свои же принципы и формулу состоятельности.
Я не мог бороться с направлением, которое обрела моя жизнь. Надо было просто смириться. Однажды я так и поступил — мир стал ярче. Энергия вернулась. Я снова начал есть и спать. Постепенно я продвигался вперед, отчасти благодаря отличной человеческой стае, которая меня окружала, и собакам, остававшимся в Центре психологии собак. Я вернул в свою жизнь регулярную нагрузку. Я создал для себя набор правил, запретов и ограничений. И наконец я делился нежностью с друзьями, семьей и собаками, давшими мне мотивацию и вдохновение жить снова.
Люди часто поражаются, что я добиваюсь столь быстрых результатов от собак, которых реабилитирую. Как я уже говорил, ответ прост: собаки живут нынешним мигом. Они не подпадают под власть ошибок прошлого или страха перед будущим. Как только я перестал смотреть назад и бояться будущего, пришло понимание того, насколько ценно происходящее здесь и сейчас.
Я восстановил свою стаю: в настоящий момент у меня 22 собаки; я только что закончил съемки нового телешоу, «Cesar Millan’s Leader of the Pack» («Цезарь Миллан: Вожак стаи»); мой сын Кальвин живет со мной и начинает собственную телевизионную карьеру; у меня есть красавица-подруга по имени Джахира, которая заботится обо мне и о стае, как о своей.
Я перевернул свою жизнь благодаря всему, чему научился у собак за последние 22 года. Без их уроков, без мудрости, которую я обрел, работая с ними, может, я никогда бы и не смог начать с нуля.
Но я точно знаю, что быть вожаком стаи — не вопрос нынешнего момента. Вожак должен продолжать развиваться, учиться и достойно принимать вызовы судьбы. Вожак не боится и
