– Пора, – сказал Гнилозуб, поднимаясь. – Ты как в темноте?..
Катер скользил по проливу, и на траверзе впереди уже смутно маячила береговая линия Серой зоны. Водомётный двигатель работал почти бесшумно, лишь звонкие удары волны в днище катера выдавали его движение. Пронизывающий ледяной ветер – встречка – дул против течения в проливе. Как объяснил Гнилозуб – самое то, береговые сонары засечь не должны, на радаре их не видно, а там как Духи распорядятся. В Серой зоне никто не бывал, а те, кого, случается, туда выдёргивают, назад не возвращались. Слухи? Слухи разные: одни говорят – ад, изверги обитают страшные, другие, напротив, верят, что рай на земле, и душу морскому дьяволу готовы заложить, чтобы туда попасть. Ну да ничего, скоро сам всё узнаешь…
– А про пацана твоего, значит, так рассказывают. В первом же десанте на материк отличился – десантный катер попал под лучевой удар, экипаж с копыт, бойцы – тоже, а парню вообще хоть бы хны, и всех вытащил. Ему тогда ответственное спецзадание – добыть этот самый передатчик. Ну он и добыл, прямо с танка ихнего снял…
Вот оно что, понял Максим. Вот какое видение показал мне Колдун. Знать бы ещё – зачем?
– Его, натурально, к ордену, Трилистник и всё такое, а он на вручении возьми да и брякни, мол, значит, не нужен мне орден, и вообще – неправильно всё это, и не хочет он… Его бы за это сразу в расход, да только кто, вообще-то, такими кадрами разбрасывается? Он же один такой, кого лучи не берут. И его, значит, на кичу, чтобы в разум вернулся. Как раз туда, значит, где излучатель, им же добытый, на зэках испытывали… Да только недолго он там прокантовался. Прилетели центровые и забрали. Так что, вообще-то…
Гнилозуб вскочил, тыча пальцем куда-то за борт. Максим обернулся: берег был уже совсем близко, но слева, под водой, стремительно приближалось к катеру вытянутое фосфоресцирующее пятно, и Максим внезапно понял, что это такое, и рявкнул: «В воду!» – и сам оказался за бортом, и мощными гребками уходил всё глубже, глубже, чтобы не достало осколками и взрывной волной. А потом ватный, но тяжёлый молот всё же нашёл его и ударил по голове…
Внутренний Круг
Почти такие же
– Что же вы так неосторожно, сударь, – пожилой полицейский сокрушённо покачал блестящей от пота лысиной. Фуражку он снял – припекало изрядно.
– Да так как-то… – пробормотал Максим, у которого всё ещё плыло перед глазами. Контузия, однако. Мощная попалась торпеда. Такой и Белую субмарину подорвать, как два пальца обос… Массаркш, заразился от Труохта Гнилозуба, упокой его Духи… Чёрт, что же я несу. Погиб ведь не просто вор-на-кормлении, а – прогрессор, землянин. Бедный Шарль… Ладно, это всё сопли. Он знал, на что шёл, и я знал… Ещё неизвестно, что меня здесь ждёт.
– Не положено через пролив плавать, понимаете? – сказал полицейский. – Тем более где попало. Существует специальный коридор для прохода транспорта. А вы, очертя голову… И-эх, что с вами теперь делать – ума не приложу.
Он с искренним сочувствием смотрел на оборванца со следами заживших ран на небритых щеках. Китель полицейского был расстёгнут, торчали седые волоски на потной груди. На ремне, сколько можно было видеть из-за нависающего брюха, болталась резиновая дубинка. Другого оружия не было. Максим с облегчением перевёл дух. Убивать его, похоже, в ближайшее время не собираются, а значит, и самому убивать не придётся. Пока, по крайней мере…
– Отведите меня в участок, – пришёл он на помощь полицейскому, пребывающему в явном затруднении.
– Ну скажете тоже – в участок, – улыбнулся тот. – Участок для местного хулиганья предназначен. Там, кстати, Першо-дурачок отдыхает, опять у мадам Мишту клумбу изгадил… Короче, сударь, занято местечко… Да и не положено плывуна в участок…
– А что положено с плывунами делать? – поинтересовался Максим.
– В город везти, – ответил полицейский. – В распределитель.
– Ну так и везите.
– Да не на чем, сударь! Машина наша сломалась. Господин начальник участка вчера изволили отметить День Тезоименитства, ну и перебрали малость. И вздумалось им, значит, покатать мадам Мишту, мгм… Хорошо, идёмте… Будьте любезны, вон по той тропиночке…
Полицейский показал на песчаный просёлок, поднимавшийся через дюны к редкому леску. Кривые, узловатые стволы в жёлтых чешуйках, чёрные корявые ветки, длинные зелёные иглы – ни дать ни взять сосны в Приморье или лиственницы. И воздух! Максим с наслажением вдохнул густой хвойный запах. После миазмов Гнилого моря и вони застенка здесь пахло, как в раю. Да что там – в раю. Как на Земле. Как дома.
Не расслабляться, приказал себе Максим. Отвезут тебя сейчас в местную контрразведку, там узнаешь, как тут на самом деле пахнет.
Увязая в песке, они перевалили через дюны, а дальше тропа стала твердой, хорошо утоптанной. Приходилось только смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться о перебегающие дорогу «сосновые» корни. Навстречу им попалась стайка ребятишек с удочками. Они почтительно поздоровались с «дядей Притулатаном», поглазели на «плывуна» и застучали босыми пятками вниз, к морю.
– Куда это они? – спросил Максим.
– Известно куда, – отозвался Притулатан. – На мол, рыбалить. Сейчас у сайсы самый жор. На мытника идёт как бешеная… И-эх…
– Рыбак?
– А то, – снисходительно усмехнулся полицейский. – Лучший в округе. Не верите? Придём домой, кубок покажу. На закидушку полорота беру, во как!
– Не может быть! – ахнул Максим. – Полорота, на закидушку?!
– Не верите? – запальчиво повторил Притулатан. – Дома фотографию покажу… Да мы почти и пришли.
Лесок закончился. Вернее, разбежался между одноэтажными домишками под двускатными жестяными крышами. Кирпичные стены, остеклённые веранды, клумбы в палисадниках, цветущая живая изгородь. Озеро Велье. Курорт «Осинушка». Вот сейчас из-за угла выйдет сухой и тощий доктор Гоаннек в ослепительно-белой каскетке, с бамбуковым удилищем наперевес. Из-за угла выскочил молодой голован. Максим напрягся. Не обращая на него ни малейшего внимания, голован подскочил к Притулатану и ткнулся лобастой башкой в бок, по-собачьи мотая пушистым хвостом.
– Соскучился уже, – проговорил полицейский и потрепал маленькое голованово ухо. – Беги, скажи хозяйке, что гостя веду. Пусть сообразит там чего на стол.
Фыркнув, голован порскнул в кусты, только алые венчики соцветий качнулись.
– Симпатичный зверь, – сказал Максим. – Неужто и впрямь разговаривает?
– Интеллектуал, как говорит мой сын, – откликнулся Притулатан. – Разговаривает не разговаривает, а с десяток слов знает и употребляет к месту. Вы там у себя небось и не слыхали о таком?
– Где уж нам, – буркнул сбитый с толку Максим. Привычное, вьевшееся в подкорку представление об устройстве Островной Империи дало трещину. Этот мирный зеленый край, в котором было больше от Земли, чем от Саракша, никак не вязался с Гнилым Архипелагом, с
