Съев все грибы, отец Валерия отправился шаткой походкой на диван в прихожей и рухнул на него как подкошенный, через какое-то время, он начал хрипеть, потом его начали бить конвульсии, а она молча смотрела на него. Когда он затих, она вызвала скорую. Врачи констатировали смерть мужа от отравления грибами.
Утром, в дверь их с Валерой квартиры раздался длинный звонок. Открыв, она увидела на пороге незнакомых мужчин. Они спросили есть ли дома ее сын. Она все поняла и отступив назад, пропустила их в квартиру.
Это была опергруппа. Искали мужчину средних лет, изнасиловавшего вчера в извращенной форме студентку. Валера подходил по описаниям, тем более он уже был на учете в милиции за действия насильственного характера.
Ранее зимнее утро. В бараке очень холодно. В жилой секции от дыхания сотни зеков стоит смрад. До подъёма еще несколько минут и в эти предрассветные часы, сквозь замерзшие окна едва походит утренний свет, наполняя барак мистическим светом. Барак состоит из жилого помещения, в котором находятся двухъярусные нары и тумбочки между ними. В каждой тумбочке у зека есть своя полка, обычно тумбочка для двоих, но могут и третьего добавить, если перенаселение в бараке, каптерки – там обычно находятся личные вещи арестантов – «кешара» на жаргоне, в них нехитрые пожитки, прихожей которая располагается между жилой секцией и каптёркой, там обычно стоит стол, с лавками над ним две розетки на весь барак и еще вешалка вдоль стены с телогрейками зеков. В этой небольшой комнате уже толпятся те, кто встал пораньше что бы заварить чай до подъёма. На столе стоят «кругали» (видавшие виды железные кружки, разрешенные зекам) и в них, торчат кипятильники, некоторые уже совсем поизносились и перемотаны нитками на концах, что бы не отвалились провода. Несколько арестантов молча стоят и смотрят как закипает вода в кружках, потом так же молча забирают «кругали» с кипятком и отходят, следующие подходят и включат уже свои кружки с кипятильниками. Все происходит словно по нотам, без слов, молча. Зеки с хмурыми лицами, многие проделывают эту процедуру уже много раз, день за днем, неделю за неделей, год за годом.
Подъем. Завхоз или дневальный в бараке жмет на звонок. И этот звонок, словно разрезает спертый воздух барака, пробуждает зеков на новый день, одного из многих дней ведущих к освобождению от этого бесконечного, словно повторяющегося вновь и вновь утра. И такое чувство, что время кто – то остановил и все застряли в этом бесконечном рвущем слух звонке.
Дневальный зажигает свет в жилом помещении и начинается движение. Из-под тонких одеял, вылазят заспанные зеки, те кто живет на втором ярусе пытаться спрыгнуть с нары, так что бы никого не зацепить в узком проходе между шконарями где едва то может разместиться один человек. Утро особенное время, еще свежи сны, которые делают зеков свободными, на каких-то восемь часов. И остатки снов еще не отпускают. Некоторые пытаются еще немного отхватить этих мгновений и прячутся под одеялом не желая вставать и возвращаться к реальности. Окрик дневального:
– Выходим на проверку! заставляет всех быстро подняться со шконарей, оставив грезы до следующего отбоя, потому что не выход на построение это гарантировано отправиться в ШИЗО и выйти в морозное утро на построение. В эти предрассветные часы особенно холодно. Телогрейка, набитая каким-то мотлохом, вроде старой ваты или обрывков ткани, совсем не держит тепло и через несколько минут мороз начинает пробирать действительно что называется до костей. Раньше зеков не выгоняли на улицу, но потом начали ломать зону и приказали выводить на построение на проверки всю зону, а таких за день две, утром и вечером, а по новым правилам будут держать на улице пока не сосчитают всех зеков в зоне. Шныри подслушали разговор в оперчасти между двумя лягавыми, что это был такой разработанный специально тест на выявление недовольных в среде осужденных. Так называемые маркеры поведения. Если кто-то начинал возмущаться, сразу же попадал под пристальное наблюдение оперов зоны, а там и не далеко получить красную бирку, потом хлопот не оберешься. «Краснобирочникам» нужно каждые два часа ходить отмечаться к дежурному офицеру зоны – ДПНК называется, а если это повторяется на протяжении года, а то и больше, то лучше держать язык за зубами по поводу режима, да и всего остального тоже. Любая болтовня не по теме может дорого обойтись для любителя поговорить.
Когда все построились в локальном участке, отрядный или другими словами лягавый ответственный за вверенных ему зеков начинает зачитывать список пофамильно, на что ему должны ответить имя и отчество, и так сто с лишним раз, столько зеков в бараке, столько и будут откликаться. Если вдруг кто не ответит, начинают выяснять где зек. Сразу забегают шныри (завхозы и дневальные) в поисках пропавшего. Бывает, что кого-то не разбудили соседи и он еще в бараке спит под одеялом. Обычно, когда выходят из барака, то будят всех, особенно зимой, не хочется долго стоять на морозе в тонкой телогрейке, но если зеки на кого-то засинили (затаили обиду), то могут не разбудить и тогда опоздавшему на проверку грозило бы замечание и возможно отправка в СИЗО, так поступали с теми, кому хотели отплатить за какие -либо конфликты, мелкие и не очень.
После проверки, выводят зеков на промзону. Это территория, на которой находятся мастерские в которых используют бесплатный, рабский труд осужденных. Что бы попасть на промзону, нужно пройти досмотр, что бы не пронесли запретов, при выходе с зоны еще больший шмон. Морозным утром, стоят шеренги зеков, дрожащих от холода и ветра в тонких телогрейках. Контролеры по одному запускают на КПП, где каждый проходит через металлоискатель, потом еще сканируют прибором, на наличие металлических предметов. Если что-то подозревают, то могут устроить проверку с раздеванием и приседанием. Все молча, без единого слова проходят через КПП, там их уже ждут так называемые «мастера», это вроде, как и не мусора, но тоже в военной форме, начальники мастерских. На выходе зеков строят по рабочим бригадам, и каждый мастер забирает свою бригаду на рабочие места.
На промзоне расположены мастерские. Это небольшие производственные помещения в которых находится примитивное, обычно очень устаревшее оборудование, для выполнения различных работ. Основная это пилорама, на ней пилят древесину, которую привозят с воли. Делают все, начиная от досок и заканчивая ящиками и полетами, которые отправляют на экспорт. Пилорама работает круглосуточно. Помещения не отапливаются, погреться можно в
