В общем, не знаю, ушел ли кто-нибудь из хохлов тогда, но оставшиеся укропейцы решили от греха подальше сдаться, сразу же побросав оружие и сбившись в кучу. Дальше было очень весело, поскольку мехвод украинского «Т-64», жирный детина, которого достали прямо из люка дымящегося танка, натурально обосрался со страху (видимо, от осознания того, что при таком раскладе у него ну никак не получилось бы привычно прикинуться перед «сепаратистами» санитаром или кашеваром). А потом их, укропский, командир, плешивый майор с неприятной физиономией, в нелепой среди донбасской зимы новой песочной форме хорватского производства, сначала упорно и агрессивно вещавший на западенском суржике о том, что завтра же здесь будут все силы быстрого реагирования НАТО с 6-м флотом США в придачу (эти киевские кретины так и не сумели понять, что всерьез влезать в драку из-за них никто не собирается), которые порвут всех поганых москалей (которых на Донбассе вообще-то как бы совсем нет) на клочки, а потом погонят их аж до самой Москвы и даже дальше, узрев горячий автоматный ствол у собственного лба, неожиданно лингвистически прозрел и затараторил на чистейшем москальском, что его, мол, мобилизовали, он ни в чем не виноват и у него малые детушки и внукушки. Он потом жрал на камеру свои погоны, а через пару месяцев, уже будучи обмененным, давал в Киеве пафосное до слез интервью о том, как он со своими «щирыми хлопцами-терминаторами» держался в полном окружении до последнего патрона, лично поклал в рукопашном бою целую роту москальских «бурятских ВДВ» и только контуженым попал в плен, где москали унижали и пытали его путем неоднократной вставки паяльника в анус. Впрочем, злые языки говорили, что анус у того майора был в глубоко порванном состоянии уже на момент попадания в плен…
Правда, все съемки того боя потом нигде так и не показали, поскольку среди убитых укропов совершенно неожиданно был опознан известный московский блогер и перспективный псевдодемократ из числа «относительно молодых», друган барда Комаревича и собутыльник режиссера Зильбермана, некто Сеплюков, с нашивкой «Азова» на рукаве камуфляжной куртки и татухами в виде свастики и эмблемы дивизии СС «Галичина» на теле. Никто и не предполагал, что он там вообще может оказаться, а уж тем более с оружием (мутноглазые деятели с одной, вещающей из параллельной реальности, радиостанции некоторое время искренне считали, что этого Сеплюкова убили где-то «совсем в другом месте», а его труп в зону «АТО» исключительно для провокации подкинула «кровавая гэбня», но в этот откровенный бред не поверили даже их же собственные, откровенно безумные радиослушатели) и хмурые ребята в штатском, которые потом анализировали все обстоятельства и съемки того боя, интереса ради размотали-таки клубочек. И выяснилось, он там такой был не один, у подобной Сеплюкову публике в столице была целая ячейка (и сдается мне, что далеко не единственная) по отправке на эту войну, так сказать, «на сафари», упоротых русофобов. Вроде бы кто-то из них потом даже ненадолго сел. Но все это, как говорится, уже совсем другая история…
Вот и сейчас я начал ощущать нечто подобное, идиотско-удальское, совершенно не думая о том, что меня в этом замесе тоже могут запросто кокнуть. Ведь на войне и тебе самому в лоб может прилететь в любой момент, за не фиг делать. Тот самый случай, когда потом, когда уже все закончилось, пытаешься как-то проанализировать свои предыдущие действия и внутренне краснеешь, говоря себе: ну и идиот же я, ведь мог же просто затаиться за каким-нибудь кустом, и ничего бы не было…
Я сменил расстрелянный рожок в «ППСе», потом вынул из карманов обе гранаты «Ф-1» и, пригнувшись, кинулся в сторону дымящейся ЗСУ (в ее боевом отделении как раз начали взрываться в разгорающемся огне 37-мм снарядики, создавая своими хлопками и визгом должное шумовое оформление), фактически навстречу немцам. Типа фронтальная атака, почти как при Ватерлоо.
При всем при этом у меня было одно серьезное преимущество – гансы меня вообще не видели, а я точно знал, где они и сколько их. Шестеро немцев намеревались обежать ЗСУ двумя группами с двух сторон, а двое, включая и мой «объект», все так же стояли у «Мауса».
Именно поэтому я одну за другой перекинул обе похожие на елочные игрушки и совсем не страшные на вид «феньки» через дымящийся «Оствинд» прямо под ноги бегущим супостатам, а сам присел, укрывшись за его броней.
Последовали два глухих взрыва, с шепелявым визгом и дребезгом в разные стороны полетели некрупные осколки, коих каждая «Ф-1» при взрыве дает немало, а затем последовали невнятные крики и неприцельная автоматическая стрельба, но стволов из трех, не больше.
Я встал на ноги и, выскочив из-за горящей «ЗСУ», влепив короткую автоматную очередь в неожиданно (то есть это немец думал, что это было неожиданно) оказавшегося прямо передо мной рослого гитлеровца в белой штормовке и глубокой каске с белым чехлом. Лица его я не рассмотрел, зато в вырезе куртки, на воротнике, блеснула пара серебристых молний. Немец выронил длинный «Штурмгевер-44», сложился пополам и рухнул лицом вниз, ударившись каской о надгусеничную полку «Оствинда».
Еще четыре тела в стандартных для ваффен-СС мелкопятнистых камуфляжных штормовках лежали на грязном снегу между подбитой ЗСУ и «Маусом» и больше уже не двигались, шестой уцелевший фриц убегал обратно к «Маусу». Похоже, мои гранаты не пропали даром, сделав свое дело.
Пламя окрестных пожаров причудливо подсвечивало покрытую камуфляжными разводами покрытую вмятинами огромную башню «Мауса» с открытыми люками, и в этом неярком, красноватом свете сверхтяжелый танк смотрелся совсем не страшным фанерным макетом.
И если топтавшиеся тут до сих пор фрицы хотели подорвать этот агрегат, мероприятие явно сорвалось.
Оставшимся трем немцам, включая и моего «клиента», теперь было уже явно не до подрыва. Они пустили в мою сторону по очереди из своих длинных «Штурмгеверов» и ожидаемо бросились врассыпную, направляясь в начинающийся за обочиной шоссе редкий лесок.
При этом они пробовали стрелять на бегу себе за спины, но это была пальба чисто ради испуга противника и собственного самоуспокоения.
Я остановился и перевел дух. Передо мной были три практически одинаковые фигуры в одинаковом же камуфляже. Сверившись с меткой на схеме в моей голове, я отличил своего, он был в центре и выделялся
