Но на всякий случай я все-таки оставил себе четыре фаустпатрона.
Какое-то время ничего не происходило, но потом я услышал немного в другой стороне характерный металлический шум. Выглянув в окно, я понял, что на сей раз нечто приближается к замку с севера. Именно там проходила шоссейная дорога, которую отсюда было плохо видно. Похоже, теперь союзнички хотели обойти замок. А мне надо было продолжать, создавая видимость сопротивления. Чтобы авианалет все-таки состоялся и все сгорело к бениной маме.
В бинокль я увидел, что по дороге движутся, мелькая между слишком ровно посаженных на обочинах деревьев, все те же «Стюарты», а с ними и танки покрупнее – характерные завышенные, ящикоподобные силуэты «Шерманов» трудно было с чем-то спутать.
Но до них было далеко и, что самое главное, не было никаких гарантий, что теперь, один раз уже обжегшись на молоке, они опять решат приблизиться на дистанцию огня фаустпатрона.
Внезапно мой взгляд упал на все так же стоявшую рядом с входом в замок покинутую немецкую «четверку». Данный «рояль в кустах» оказался ну очень кстати, я отшвырнул бинокль, выскочил из замка и, спотыкаясь, побежал к этому «Т-IV». Заскочив в его боевое отделение через боковой башенный люк, я достаточно быстро понял, что танк стоит здесь без горючего и с мертвыми, разряженными в ноль аккумуляторами как минимум неделю. Кто-то явно доехал на нем до замка, а потом тупо бросил лишившийся хода танк.
Таким образом, пытаться заводить этот танк было бессмысленно. А вот стрельнуть из него можно было и попробовать. Быстрый осмотр немецкой машины показал, что снарядов в укладках было всего три. Пересев на место наводчика, я убедился в исправности прицела, потом нашел ручной привод и, изрядно покрутив рукоятку, развернул башню в сторону дороги, по которой шли американские или английские танки. Прицелившись, я слез с сиденья наводчика, зарядил орудие, вернулся и выстрелил. Потом повторил этот процесс еще два раза. Потребный эффект был создан. «Шерманы» и «Стюарты» на дороге остановились, разворачивая башни в сторону замка, и начали крайне не прицельно палить в ответ.
У Хэрриса и Баттлера по этому поводу было написано, что выдвинувшийся к бывшему замку графа Ааренберга по просьбе капитана Гэбхарда для поддержки разведчиков 1-го батальона Королевского Норфолкского полка 3-й пехотной дивизии Королевских вооруженных сил Великобритании, авангард 106-й бронетанковой разведывательной группы армии США был встречен интенсивным и хорошо организованным огнем нескольких германских танков, чьи экипажи были настроены весьма агрессивно, и был вынужден остановиться в ожидании вызванной ранее авиационной поддержки».
Как говорит один мой грубый приятель по другому поводу – я с них ржу. Вот ведь незадача, но вся «славная» кампания англо-американцев в Западной Европе 1944–1945 годов с самого момента высадки в Нормандии, за очень редким исключением, состоит именно из таких вот эпизодов. Ехали они, ехали (обычно колонной), и из-за какой-нибудь деревенской ограды по ним неожиданно стрельнули (и хорошо, если все-таки не из винтовки, а из чего-то побольше). Они встали (потеряв от нескольких часов до суток) и вызвали авиацию, которая прилетела и «сгладила рельеф», разнеся деревню в хлам. Союзные танки поехали дальше и через несколько километров, у следующей деревни, история повторилась. Или вы всерьез думаете, что наши заклятые друзья-союзнички тогда по-другому воевали?
Между тем я выскочил из удачно подвернувшегося под руку немецкого танка и, прикрыв за собой люк, побежал обратно в замок, подбадриваемый близкими разрывами американских снарядов. И только во дворе замка я понял, что при мне больше нет полевой сумки с моими записями. Похоже, перепрыгивая с места на место, внутри «четверки» или вылезая из нее, я оборвал ремень сумки и даже не заметил этого. Возвращаться за тетрадью смысла уже не было, тем более что о встрече с «нанимателями» я там почти ничего не написал, да и почерк у меня так себе. Вот так чисто случайно, как это обычно и бывает, дневник старшины Потеряхина и остался там, в 1945 году…
Вокруг меня в замке разгорался пожар, но все-таки против ожиданий огонь распространялся по зданию довольно медленно.
Я торопливо расстрелял оставшиеся фаусты направо и налево, получив слабый дополнительный эффект. К этому времени американские танки со стороны дороги перестали стрелять, а значит, надо было ожидать чего-то большего.
Ну, и где же наконец их авиация?
Она не заставила себя ждать. Через какие-то минуты я услышал шум авиационных моторов и увидел пару «Р-51» «Мустангов» на бреющем заходивших на замок. Я схватил «MG-42» и, особо не целясь, выпустил в них всю ленту.
Мелькнув черно-белыми «полосами вторжения» на крыльях, они ушли, но следом за ними на замок спикировало еще четыре таких же самолета (я даже различил их красно-желтые носы). Бомб они не несли, но зато от души обстреляли замок из крупнокалиберных пулеметов и выпустили несколько неуправляемых ракет, которые попали в мало пострадавшую до этого крышу замка. Внутренний двор густо засыпало битой черепицей, несколько кусков которой попали мне по танкошлему.
Хэррис и Баттлер написали по этому поводу, что «прибывший в район бывшего замка графа Ааренберга воздушный патруль из шести истребителей «Р-51D» из 364-й истребительной эскадрильи 357-й истребительной авиагруппы (364 Fighter Squadron 357 Fighter Group) ВВС США нанес энергичный штурмовой удар по немецким позициям. При этом бессмысленным и яростным огнем германских зенитных средств был поврежден истребитель 2-го лейтенанта Лесли Таннера, который после пересечения линии фронта вследствие отказа охладительной системы двигателя был вынужден посадить свой «Р-51D» на брюхо в поле восточнее города Геттинген, рядом с расположением продвигавшихся на восток частей 82-й воздушно-десантной дивизии США, которые оказали пилоту всю возможную помощь».
Снова было приятно, что хоть в ком-то я тогда дырок наделал, удачно изобразив мифические «германские зенитные средства».
Хотя в тот момент мне было уже ни до чего. Выпущенные «Мустангами» ракеты сотрясли замок, но пожар это особо не усилило.
Я хотел было рвануть подальше от замка, но тут же сказал себе – стой, милок, хватит уже, набегался и наездился. Пора бы и домой. Конечно, был нехилый соблазн несколько
