— Неслышно и незримо, средь шума, бурь и гроз… — Тут певцы взяли паузу, и мне буквально до боли в сердце захотелось услышать продолжение. — Готовым ждать Его, принять является Христос.
Полицейские улыбались, их глаза блестели от слез, а вокруг них валялись на земле брошенные щиты и палки. Солист поднял руку. Оглядел брошенные полицейскими средства нападения и защиты. И обратился к Красно-Белым.
— Незачем было начинать с драки, — сказал он им, и те пристыженно опустили глаза. Он подождал.
— Вас все равно побили бы. А теперь, — продолжил он, — когда эти идиоты разоружились сами, зададим им жару. — И он рванулся вперед, а за ним и все его товарищи по хору, хлопая подолами своих одеяний, как один, навалились на полицейских.
Бедные безоружные копы сначала только глаза вытаращили, но, видя, что дело не шуточное, развернулись и бросились наутек, а вся толпа с ревом погналась за ними.
— Мы — Закрытое Общество Поющих Геев-Радикалов! — перекрывая рев толпы изумительным своим тенором, прокричал солист. — С гордостью сражаемся за народное Рождество!
Его друзья начали скандировать:
— Мы — здесь! Мы — хор! Привыкайте!
— Вот это, я понимаю, настоящее рождественское чудо! — сказала Энни. Я так крепко прижал ее к себе, что она прошептала: — Папа, все в порядке, отпусти меня.
Позади орала толпа, захватывая улицу за улицей.
— Вечно из-за этих Красно-Белых одни неприятности, — буркнула Энни. — Выдумали красивый лозунг — «стратегия напряжения» — и прикрываются им, черт их дери. А на деле обыкновенные авантюристы и анархисты, вот они кто.
— Ага, — поддакнул парнишка рядом с ней. — Причем половина из них — полицейские осведомители. Их же сразу видно. Кто громче всех кричит «Бейте!», тот и есть коп.
Я прямо онемел от этого разговора, только знай себе мотал башкой от одного к другому, как болван на теннисном матче.
— Чего?.. — выдавил, наконец, я.
— Да ладно тебе, па, — сказала Энни. И клюнула меня в щеку. — Иначе бы ты меня ни за что не отпустил. А еще пришлось заставить тебя идти сюда пешком, чтобы мы не оказались здесь слишком рано. Не то сидели бы сейчас там взаперти, как эти. — И она кивнула на несчастных призоносцев, облепивших окна верхнего этажа «Хэмлиз». — А потом мне пришлось от тебя сбежать, ведь по доброй воле ты тоже не разрешил бы мне присоединиться к маршу. Пошли. — И она взяла меня за руку. — Теперь, когда полиция больше не стоит у нас на пути, можно продолжать марш к Даунинг-стрит.
— Да, но ведь сейчас самое время, чтобы смыться…
— Папа, — сказала она. И строго на меня посмотрела. — Я так радовалась, когда ты выиграл этот билет. Без него я и мечтать не могла о том, чтобы попасть сюда.
— Тебя кто-то схватил, я видел, — сказал я.
— Это был Марван. — И она кивнула на юнца, который говорил недавно. — Папа, это Марван. Марван, это мой папа.
Марван улыбнулся и вежливо пожал мне руку, переложив в другую свой плакат. На нем было написано: МУСУЛЬМАНЕ ЗА РОЖДЕСТВО. Он обратил внимание, что я прочел надпись.
— Мне лично все равно, Рождество или не Рождество, — сказал он, — но мы все помним, как вы вступились за нас, когда Умма Пик пыталась приватизировать Эид. Для нас это очень важно. И потом… — Он застенчиво отвел глаза. — Я знаю, как это важно для Энни.
Она посмотрела на него долгим взглядом. «Ага», — подумал я.
— Марван — Букетцветов, папа, — сказала она. — В Инете.
— Знаешь, я все-таки немного раздражен, — сказал я. Мы уже приближались к Даунинг-стрит. Марван сказал нам «до свидания» еще на Трафальгарской площади, так что мы снова остались вдвоем, если не считать еще примерно десятка тысяч человек вокруг. — Дело в том, что я купил тебе подарок, он дорого мне стоил, а теперь он остался там, на той вечеринке…
— Честно говоря, папа, мне совсем не нужна новая консоль.
— Как ты узнала?.. — начал было я, но она не слушала.
— Меня вполне устраивает моя старая: я ведь все равно играю почти только в стратегии, а они не такие жручие. А еще у меня в моей машине все пинкограммы. Переносить их в новую машину замаешься, а скачивать из сети еще раз — опасно.
— Какие граммы?
— Ну, вроде Красный 3.6. Конвертирует сразу целую пачку игр. «СимуСитиСтейт» превращает в «КрасныйОктябрь». Все в таком духе. Я уже на четвертом уровне. А в конце уровня сидит Царь. Тот, кто придумает, как его обойти, получает Двойную Силу.
Я даже не пытался понять, что все это значит.
У входа в резиденцию премьер-министра стояла огромная Рождественская Ель™, белая с серебром. Толпа, завидев ее, засвистела. Но елку охраняли военные, так что люди сразу перевели свое возмущение в шутливый тон. Кто-то, правда, швырнул в ель Рождественский Пудинг™, но с ним быстро разобрались.
— Это на Рождество не похоже, — кричали мы, проходя мимо. — А вот это на Рождество похоже.
Небо уже темнело, и толпа начинала понемногу редеть, когда полиция, наконец, смогла перегруппировать силы. Проходя мимо группы в красных банданах, мы спели вместе с ними:
— Украшайте падубом[30] залы, Тра-ла-ла-ла, ла-ла, Пришло время Интернационала, Тра-ла-ла-ла, ла-лаааа…— И все равно мне немного жаль, что ты не увидела вечеринку, — сказал я.
— Папа, — возразила Энни и даже встряхнула меня. — Это самое лучшее Рождество в моей жизни. Понимаешь? В жизни! Другого такого уже не будет. И я так рада, что провела его с тобой.
И она взглянула на меня искоса.
— Так ты догадываешься? — спросила она. — Какой у тебя будет подарок?
Она смотрела на меня взволнованно и так серьезно, что я даже расчувствовался.
Я вспомнил все, что случилось с нами и на наших глазах в тот день, все, что я передумал и перечувствовал. И, подумать только, что я сам был частью всего этого. Событие изменило меня, я стал не
