— Вот в этом ближнем селе.
Делать нечего. Поджал волк хвост и рысью помчался к деревне. Добежав до дома старика, остановился, во двор забежать не смог: дед поправил плетеный забор, оставил только два лаза и расставил силки, чтобы зайцы ловились. Тодур снова выглянул наружу из волчьей пасти сквозь его зубы.
— Вот через этот лаз проходи во двор, — сказал мальчик волку.
— Боюсь, здесь петлю поставили, — ответил волк.
— Не бойся, просунь осторожно голову в петлю, и пролезешь внутрь, — сказал Тодур.
Как только волк вдел башку в петлю, петля затянулась.
— Выпусти меня на улицу, я тебе помогу, — сказал Тодур.
Выпрыгнув из волчьей пасти, он шум-крик поднял:
— Оте-е-е-ец, ма-а-а-ама! Идите сюда, убейте волка; мы шкуру с него сдерем и тулупчик мне сошьем.
Дед схватил топор, баба — коромысло, убили волка, сняли с него шкуру чулком[10], старик ее посолил и натянул на рогатину, чтобы сохла.
— Как вы тут без меня поживаете? — спросил Джюджя-Тодур, подкручивая свои усы.
— Очень хорошо, — ответили старики, — по тебе соскучились, ждем.
Старуха сшила из той шкуры сыну тулупчик, пару кожаных брюк и жилетку, чтобы была и для зимы, и для осени, и для весны, а старику со старухой вышло по паре тапок. Говорят, до сих пор их носят.
ПИРКУ
Может — правда, может — нет, жили-были однажды дед да баба. И был у них внучек Пирку да пара буйволиц, которых в плуг и в телегу запрягали. Пирку был так мал, что мог свободно резвиться на ладони.
Однажды вечером сказал дед своей старухе:
— Надо мне поехать на мельницу, намолоть муки.
В это время Пирку сидел на печи и грелся. Услышал он эти слова и попросил деда взять его с собой на мельницу. А тот не соглашается.
— Ты же маленький, что тебе там делать? Еще затеряешься ненароком, то-то будет нам горе. Лучше оставайся дома.
— Я буду присматривать за буйволицами, пасти их, — сказал Пирку.
— Боюсь, что ты потеряешься.
Тогда Пирку начал упрашивать бабу, чтобы она за него замолвила деду словечко. Наконец, вдвоем уговорили старика.
На другое утро, когда солнце еще не взошло, дед разбудил Пирку.
— Пирку, запрягай буйволиц, а я тем временем нагружу подводу пшеницей.
Положил дед мешки в телегу, а Пирку надел ярмо на буйволиц, и отправились они на мельницу.
— Хэйс, быстрее! Ча, скорее! — весело погонял Пирку буйволиц.
К полудню доехали до мельницы. Разгрузили мешки, и старик сказал Пирку:
— Ты попаси буйволиц возле того огорода, где росла капуста, а я пойду молоть.
Была осень, капуста была уже давно убрана, но в огороде осталось много капустных листьев. Некоторые из них были так велики, что под ними мог бы спрятаться человек. Сидел-сидел Пирку, присматривал за буйволицами и вдруг полил дождь, как из ведра. Земли не стало видно. Чтобы не промокнуть, Пирку спрятался под капустным листом.
Буйволицы мирно паслись, расхаживая по огороду. Вдруг одна буйволица проглотила Пирку вместе с большим листом, даже не разжевав его.
Намолол дед муки. Приутих и дождь. Пошел старик посмотреть, как пасутся буйволицы — надо же возвращаться домой. Пришел в огород, смотрит, буйволицы пасутся, а Пирку нигде не видно. Подумал дед, что внучек спрятался от дождя. Начал его звать. Кличет-кличет, но никто не отзывается. Вернулся старик на мельницу, спрашивает у всех:
— Не видели моего внучка?
— Не видели, — отвечали люди.
Решил тогда дед, что Пирку испугался дождя и убежал домой. Надел ярмо на буйволиц и тоже отправился домой.
Как приехал, спросил у старухи:
— Не видела Пирку?
Старуха так и застыла на месте. Еле смогла выговорить, что он не возвращался.
Плачет дед, плачет баба, плачут соседи, что потерялся такой славный мальчик.
Так прошло несколько дней.
Однажды утром пошла баба подоить буйволиц. Вдруг ей послышался тоненький человеческий голос, но откуда он доносился — понять было невозможно. Рассказала она об этом мужу.
На другой день старик сам пошел доить буйволиц и тоже услышал голос. Прислушался он получше и сообразил, что голос доносится из буйволицы. «Может, Пирку там», — подумал дед.
Договорились они с бабой зарезать буйволицу. Повели ее на берег и зарезали. Вынули потроха и выбросили. Ищут, ищут внутри, а Пирку найти не могут. Взяли они тогда мясо и отнесли домой.
В это время волк учуял запах свежего мяса и пришел на берег реки. Проглотил он потроха и побежал дальше. Пирку очутился у него в брюхе.
Прошел день, и волк снова проголодался. Увидел он стадо овец. Пастух спал под деревом. Спали и овчарки возле него.
«Сейчас поем свежего овечьего мяса», — подумал серый разбойник и подкрался к овчарне. В это время Пирку, который находился в волчьем брюхе, крикнул изо всех сил:
— Пастушок! Пастушок! Проснись, волк хочет украсть у тебя овцу.
Проснулся пастух, разбудил собак, и кинулись они в погоню за волком.
Тот еле ноги унес. Взвыл от голода и побежал, что было сил. Вдруг увидел он стадо коров и телят.
«Ничего. Теленок слаще овцы», — подумал волк. Но как только он приблизился к телятам, Пирку снова начал кричать пастуху. Волк опять остался голодным и удрал.
То же повторилось у табуна лошадей.
На другой день задумал волк полакомиться заячьим мясом, но Пирку предупредил и зайцев.
От голода и беготни бедняга так исхудал, что еле на ногах держался и чуть не отдал богу душу. Сидит он и воет с горя. Услышала хитрая лиса и прибежала к нему.
— Что с тобой случилось, милый куманек, что жалобно так воешь? Какая у тебя беда, дружище?
— Ох, и не спрашивай, кума, — ответил волк лисе и рассказал о своей беде. — Спаси меня, кума. Век тебя помнить буду.
Стоит лиса и думает. Напал на нее смех,
