— Пусть Смерть о нас с сыном навеки забудет. И пока я сама ее трижды не позову, пусть не приходит за мной!
Смерть приняла теткино условие, и та позволила ей с дерева слезть. А уж как спустилась костлявая, как взялась за косу, так по всей земле мор пошел — умирали все: кто зажился, и кто смерти искал, и кому срок пришел. Только тетка Нищета с сыном Голодом до сих пор живут.
Может, и так
Жил на свете король, и была у него дочка-упрямица. Что ни спросят, она отвечает: «Может, и так!» — будто слов других не знает. Тревожится король — ей замуж пора, а кто ж ее возьмет, когда она одно, как попугай, твердит? Думал он, думал и придумал: велел объявить, что за того дочку отдаст, кто заставит ее другие слова вымолвить.
— А того, — говорит, — у кого не выйдет, жизни лишу!
Много рыцарей съехалось к дворцу попытать счастья, но, как ни старались, ничего не добились. Всем одно отвечала принцесса: «Может, и так!» Пришлось королю казнить незадачливых женихов. А один сеньор побоялся сам свататься. «Дай, — думает, — слугу найму, пускай попробует. Вдруг заставит заговорить принцессу? Если не выйдет, так его казнят, не меня, а если выйдет, разве отдаст король дочь свою за слугу? Ни за что! Тут я и объявлюсь. Решено! Теперь надо слугу смышленого подыскать».
И пошел сеньор по постоялым дворам да рынкам. Ходит, приглядывается, — а подходящего слуги нет как нет. Один слишком боек, другой глуп, третий и вовсе пройдоха. Наконец увидал пастуха. Сидит, олью готовит, — похлебка кипит, он ее помешивает.
— Чем занят? — спрашивает сеньор.
— Да вот выскочек топлю!
— Что-что?
— Фасолины в кипятке прыгают, того и гляди выскочат, а я их на место!
— Ну, ты молодец! А отец твой чем занят?
— Отец мой окольным путем пошел, чтоб побыстрей вернуться.
— Как так?
— Ну, не в гору же идти!
— И то правда! А мать чем занята?
— Тесто месит, чтобы хлеб испечь, который мы на прошлой неделе съели.
— Как так?
— А вот так. На прошлой неделе взяли мы хлеба в долг, а теперь отдавать надо!
— Понятно. А брат?
— Брат на охоте. Кого убьет, бросит, а кого не изловит, домой принесет.
— Да на кого ж он охотится?
— На блох, сеньор. Каких придавить не сумеет, тех назад на себе притащит.
— Ай да брат! А сестра?
— Сестренка слезы льет. Прошлогоднее веселье оплакивает.
— Это почему же?
— В праздники так славно повеселилась, что не сегодня-завтра родит!
Понравились сеньору речи пастуха. Рассказал он ему про принцессу: «Надо бы ее разговориться заставить».
— Ладно! — отвечает пастух. — Можно и попытать счастья. Только давай писаря с собой возьмем, чтоб слова ее записать, если будет что записывать.
— Это ты хорошо придумал. Пойдем за писарем!
Отыскали писаря и отправились втроем во дворец. Попросили у короля позволения с принцессой поговорить. Он велел их в тронный зал провести. Пастух поклонился принцессе и говорит:
— Ваше Высочество! Позвольте вам такую историю рассказать, какой вы еще не слыхали!
— Может, и так.
И начал пастух плести свои небылицы.
— Отец мой до того богат, что овец у нас и не считано: коз одних две тысячи, а коров не меньше пяти сотен!
— Может, и так! — отвечает принцесса.
— И столько они молока дают, что пруд пришлось вырыть, глубокий-преглубокий. Там молоко и плещется.
— Может, и так.
— А я иду как-то по лесу, грызу орешки. Выронил один, гляжу, а он уже пророс. Я оглянуться не успел, как из росточка кедр громадный вымахал — ветками за небо цепляется.
— Может, и так.
— Вернулся домой. Говорю матери: «Дай поесть!» А она меня за птичьими яйцами посылает. Увидел я гнездо на кедре и полез за ним, точно кошка. Лез, лез и вижу — врата передо мной райские, а рядышком Святой Петр сидит, башмак починяет.
— Может, и так.
— А поодаль старик арбузами торгует. Пить мне захотелось, я и купил арбуз. Стал резать, а он такой громадный, что нож мой внутрь провалился. Я за ним прыгнул — надо ведь нож отыскать! Хожу, ищу, а навстречу мне крестьянин. «Что тебе здесь понадобилось?» — спрашивает. «Нож, — говорю, — ищу. А ты?» — «А я уж вторую неделю соху отыскать не могу!» Ну, думаю, надо мне назад выбираться. Вылез, огляделся. Говорю Святому Петру: «Мне бы вниз спуститься». Он отвечает: «Оно бы и можно, да пока ты ножик искал, буря внизу разыгралась — кедр с корнем вырвала. Не знаю, чем тебе и помочь! Вот есть у меня удочка, да коротковата — до земли не достает. Впрочем, попробуй!» Удочка и правда коротковата оказалась. Повис я на ней — а земли не видно; как руки-ноги не переломал, ума не приложу. Однако сама видишь, живой остался!
— Может, и так.
Разозлился пастух, поглядел на короля и говорит:
Может, в том-то и секрет,что секрета вовсе нет?А принцесса, Ваша милость,дура дурой уродилась!И тут принцесса как закричит: «Вон отсюда, бесстыдник!» А пастуху только того и надо:
Шпарь, чернильная душа,я добыл себе невесту.А хозяин — ни шиша!Мне — два, тебе — одно
Рассказывают, будто жили на свете старик со старухой, а детей у них не было. Жили они вместе не год, не два, а много-много лет. Раз под вечер сели они ужинать. Как обычно, сварила старуха три яйца: одно — себе и два — мужу.
Кто знает, какая муха ее укусила, только она вдруг возьми да и скажи старику:
— Надоело мне это: ты каждый вечер ешь два яйца, а я одно. Нынче будет наоборот: мне — два, тебе — одно.
— Вот еще! — говорит муж. — И не надейся! Мне — два, тебе — одно. Как заведено.
— Это почему же?
— Потому что я так хочу — муж в доме всему голова.
— А вот и нет! Сегодня мне — два, тебе — одно.
— Нет!
— Да!
Спорили они, спорили, и никто не хотел уступить другому.
Устал муж настаивать и говорит:
— Лучше умереть, чем жить с такой упрямицей!
— Ну и умирай! — говорит жена.
Тогда он лег и притворился мертвым. Увидала это жена и выбежала на улицу с криком:
— Ой, беда, умер мой муж! Ой, беда!
Пришел священник, приготовил все к погребению. Несут старика хоронить на кладбище, а старуха подошла к гробу, и говорит:
— Дайте-ка мне поцеловать его напоследок!
Наклонилась она к мужу и шепчет ему на ухо:
— Тебе — одно, мне — два.
А он беззвучно в ответ:
— Мне — два, тебе — одно.
Идет процессия дальше. Вот подходят они к кладбищенским воротам. Жена шепчет:
— Смотри, сейчас тебя похоронят.
А он свое:
— Глава семьи есть глава семьи: мне — два, тебе — одно.
Прибыли на кладбище. Опустили гроб наземь возле самой могилы. Жена упала на него, заголосила, а сама незаметно шепчет
