– Посмотри строго на юг от колодца, и увидишь меня.
– Почему ты не остался на месте, придурок? Я уже решил, что тебя занесла песчаная буря.
– Извини, Гарри. Меня тут кое-что заинтересовало.
Луден с озабоченным видом остановился на искривленном рукаве дюны и добавил:
– Попробуй поцарапать какой-нибудь блок колодца своим кольцом.
– Дурацкая затея, – усмехнулся Генри.
– А ты все-таки попробуй.
В тишине Луден ощутил дыхание ветра и посмотрел вниз, на песок, пытаясь представить себе, что за преграда остановила его здесь. Не обязательно что-то большое, и не в глубине, а с наветренной стороны… В начале изгиба… вон там.
– Крис, я поцарапал его. Очень отчетливая царапина. Так что он легко поддается… Упс! А-а-а! Крис, ты обречен! Только смерть спасет тебя от моего гнева!
– Что тебя так расстро…
– Мой бриллиант! Я испортил его!
– Не переживай. Ты можешь получить вместо него миллион других только из одного блока этого колодца.
– Предположим, ты прав. Но нам понадобится лазер, чтобы отрезать его. И они могли использовать алмазную пыль вместо цемента. Сколько понадобится топлива, чтобы перевезти…
– Гарри, у меня к тебе просьба… Подгони…
– Последняя твоя просьба обошлась мне в три тысячи долларов.
– Подгони марсоход сюда. Я хочу устроить небольшие раскопки.
– Жди.
Через минуту марсоход остановился вплотную к зеленому скафандру Криса. Судя по улыбке Генри, царапина на бриллианте не оставила шрама в его душе.
– Где будем копать?
– Прямо тут, где я стою.
Марсоход был оборудован двумя вертикальными пневмореактивными двигателями для преодоления высоких препятствий. Под днищем машины располагался вместительный резервуар, куда воздух закачивался насосом прямо из марсианской атмосферы. Генри включил двигатели и завис над тем местом, где стоял Крис, поерзав немного по сиденью, чтобы уравновесить машину. Крис отошел в сторону, но Генри с усмешкой удвоил напор струи, так что напарника обдало песком. Через полминуты давление ослабло, и Генри пришлось приземлиться. Марсоход задрожал, снова наполняя резервуар сжатым воздухом.
– Не люблю задавать лишних вопросов, – сказал Генри, – но для чего мы это делаем?
– Там, внизу, что-то твердое, и я хочу его выкопать.
– Ну хорошо, если, конечно, ты уверен, что точно определил место. Иначе можем полгода даром потратить.
Они потратили даром три минуты, молча наблюдая за тем, как марсоход закачивает воздух в резервуар.
– Эй, – снова заговорил Генри, – как, по-твоему, мы можем подать заявку на это месторождение алмазов?
Крис Луден, сидевший на крутом склоне дюны, глубокомысленно почесал заднюю часть шлема:
– А почему бы и нет? Мы не встретили здесь ни одного живого марсианина, так что никто, кроме нас, не может претендовать на него. Разумеется, мы имеем право подать заявку; в самом худшем случае нам просто откажут.
– Еще одна деталь. Я не хотел говорить, пока ты сам не увидишь, ну да черт с ним. Один из блоков весь покрыт царапинами.
– Они там все такие.
– Не совсем. Это очень глубокие царапины, и все они проведены под наклоном в сорок пять градусов, если только у меня не разыгралось воображение. Они слишком тонкие, чтобы утверждать наверняка, но я думаю, что это какие-то письмена.
Не дожидаясь ответа, Генри поднялся в воздух на реактивных двигателях. В этом деле он был мастер и напоминал сейчас балетного танцора. Сам он мог шевелиться, ища равновесное положение, но машина висела в воздухе неподвижно.
Что-то появилось из-под песка. Но вовсе не скала.
Это было нечто напоминающее современную скульптуру, бесполезную и бессмысленную, но в то же время по-своему красивую. Нечто, раньше бывшее механизмом, а теперь превратившееся в ничто.
Генри Бедросян завис над конической ямой, которую вырыли его двигатели. Артефакт почти очистился от песка. Следом за ним показалось еще что-то.
Мумия.
Марсоход плавно снизился на последних запасах сжатого воздуха. Когда Генри выпрыгнул из него, Крис уже спускался по коническому склону ямы.
Мумия была гуманоидом, ростом приблизительно в четыре фута, с длинными руками, хрупкими сужающимися пальцами и, в полном соответствии со сложившимися представлениями, непропорционально большим черепом. Подробностей было не разглядеть, до такой степени все ссохлось и истерлось. Крис не смог даже точно определить, сколько пальцев у гуманоида. На одной руке сохранились два, на другой – только один, и вдобавок плоский оттопыренный большой палец. На ногах пальцев вообще не было. Существо лежало лицом вниз.
У артефакта, теперь полностью освобожденного от песка, можно было разглядеть больше деталей. Только эти детали казались бессмысленными. Толстые изогнутые металлические прутья, тонкие закрученные провода, два больших погнутых кольца с какой-то полусгнившей тканью, прицепившейся к ободам.
И тут в голове у Генри что-то переключилось, и он объявил с той же легкостью, с какой разбирался во всевозможных схемах и приборах:
– Это велосипед.
– Ты с ума сошел.
– Нет, ты присмотрись. Колеса очень большие и…
Это был фантастически уродливый велосипед: колеса около восьми футов в диаметре, низкое седло, рассчитанное на карлика, система шестеренок с очень низким передаточным отношением, заменяющая цепь. Седло располагалось почти вплотную к заднему колесу, а искореженный руль крепился к втулке переднего. Какая-то сила смяла механизм, как мужская рука сминает пачку сигарет, а затем азотная кислота разъела металл.
– Хорошо, это велосипед, – согласился Крис. – Велосипед Сальвадора Дали, но все-таки велосипед. Наверное, они во многом были похожи на нас, а? Велосипеды, каменные колодцы, письменность…
– Одежда.
– Где?
– Она наверняка была. Видишь, его торс поврежден меньше. Можно даже разглядеть морщины на коже. Одежда защищала его, пока совсем не сгнила.
– Возможно. И он разрушает все наши теории об исчезнувшей расе. Ему не может быть больше нескольких тысяч лет. Скорее, даже сотен.
– Значит, они все-таки пьют азотную кислоту. Что ж, партнер, мы пролетели с алмазным месторождением. Судя по всему, у него есть живые наследники.
– Не стоит рассчитывать на то, что они в точности похожи на нас. Все, что мы нашли, – одежда, письмена, колодец, – все это разумные существа просто обязаны были изобрести. А двуногое строение тела можно
