Наконец он достал платок, вытер глаза и высморкался.
– Вас слишком часто оставляли одного, правда? – спросила она.
7
Совещание происходило в просторном помещении, которое в те дни, когда весь этот большой дом принадлежал герцогу Баклю, использовалось как бальный зал. Ныне высокие окна были заклеены бумажными лентами и завешены светомаскировочными шторами, так что тусклые лампочки едва разгоняли полумрак. Начальник Штаба совместных операций созвал на инструктаж командиров канадских военных частей, базирующихся в Южной Англии.
– Господа, – объявил Маунтбеттен, облаченный в вице-адмиральскую форму, – нам дали полную свободу действий.
Штабные офицеры оживленно закивали.
– Этим летом, как только погода позволит, ваши парни все-таки пойдут в бой. Разумеется, сегодня я не могу назвать точной даты. Скажу только одно: будьте готовы!
В зале одобрительно зашептались.
– Повторная операция будет носить кодовое название «Юбилей». Сейчас прорабатываются детальные указания для каждого подразделения. В ближайшие дни они будут разосланы.
Помолчав, он попросил задавать вопросы. Первым взял слово генерал Хэм Робертс:
– Не опасаетесь ли вы, сэр, что фактор внезапности уже упущен?
– Из-за операции «Рюттер»? – уточнил Маунтбеттен, одобрительно кивая.
– Да, сэр. Вряд ли в прошлый раз немцы не заметили, что готовится что-то серьезное.
– Вы абсолютно правы, – согласился Маунтбеттен. – Но что подумали немцы? Они решили, что мы не настолько глупы, чтобы еще раз проводить ту же самую операцию. – Он многозначительно помолчал, поглядывая на собравшихся с заразительной мальчишеской улыбкой. – А мы ее возьмем и проведем!
* * *Обратно ехали молча. Бригадир, очевидно, обдумывал заявление Маунтбеттена, а Китти внимательно смотрела на разбитую дорогу, объезжая ямы, оставленные многочисленными колоннами тяжелого армейского транспорта. Теперь дорога была пуста, что позволяло уверенно держать пятьдесят миль в час. Но упавшая стрелка сообщала, что бензин на исходе. Не забыть завтра залить бак, напомнила себе Китти.
Когда они уже подъезжали к Брайтону, бригадир наконец заговорил:
– Я давно хотел спросить, Китти, откуда вы родом?
– Из Уилтшира, сэр.
– Красивое место?
– Да, сэр. Холмы и леса.
– Я скучаю по дому, – поделился он, – очень скучаю. Моим мальчишкам скоро стукнет десять. Два года их не видел. Вы бывали в Канаде?
– Нет, сэр.
– Ну, оно и понятно… Я вырос на берегу озера Гурон в небольшом местечке Гранд-Бенд. Далеко-далеко отсюда.
Машина двигалась вдоль подножия гряды Даунс, бригадир глядел в окно.
– Красивая у вас страна, – произнес он. – Только маленькая.
Китти проводила бригадира в штаб-квартиру и вернулась в гараж. По пути заглянула в канцелярию вспомогательной службы, чтобы передать путевой лист и заказать бензин на завтра, и увидела там Луизу и сержанта Сиссонса.
– Не забудьте, в субботу вечером переводим часы назад, – напомнил Сиссонс. – На зимнее время.
– Это хорошо или плохо?
– Это лишний час в постели…
– Что у тебя на вечер? – осведомилась Луиза.
– Отдых, – ответила Китти. – Имею право.
– Везет же некоторым, – сказала Луиза и странно посмотрела на Китти.
– Что?
– Ничего. Сладких тебе снов.
По ступенькам террасы Китти поднялась в главное здание, и тут на нее внезапно обрушилась усталость. Такая долгая поездка! Страшно хотелось прилечь и почитать. Но надо же наконец написать Стивену, давно пора: нечестно оставлять его в неизвестности. Правда, никто не просил его влюбляться. Как можно влюбиться в человека, с которым виделся всего дважды? Тут она вспомнила Эда и покраснела. Ну что ей сказать Стивену? Что она встретила другого и он ей больше нравится? Дорогой Стивен, я ценю твою дружбу, но не хочу ограничивать твою свободу… И так далее.
Возможности связаться с Эдом не было, Китти понятия не имела, когда они увидятся вновь, однако думала о нем постоянно. Нет, она не строила никаких планов, просто теперь он словно бы постоянно присутствовал в ее жизни, заставляя ко всему относиться иначе. По этой причине ближайшее будущее стало непредсказуемым и волнующим.
Ей слышался предостерегающий голос матери: смотри, не зайди слишком далеко. Какие у него перспективы? Как он будет тебя обеспечивать? Но тайные мечты об Эде не имели отношения к браку. И к тому, чтобы жить потом долго и счастливо.
Мне хочется зайти слишком далеко, мамочка. Чтобы течение подхватило и унесло меня прочь. Мне хочется приключения!
Она поднималась по темной и узкой лестнице, на ходу расстегивая ремень и латунные пуговицы на куртке. В коридоре под самой крышей расслабила галстук, распахнула ворот рубашки и вошла в детскую.
На ее кровати лежал Эд.
Он прижал палец к губам.
– Запри дверь, – прошептал он.
И она закрыла дверь на щеколду.
Он лежал, закинув руки за голову. Со спинки кровати небрежно свисала куртка, неподалеку валялись ботинки. Голубые глаза смотрели на Китти насмешливо.
– Как ты узнал, что это моя комната?
– От Луизы. – Я убью ее.
– Это лишнее.
Китти замерла, молча глядя на него, смущенная, растерянная, взволнованная.
– Поздороваться не хочешь? – Эд даже не попытался встать.
Китти шагнула к кровати. Эд осторожно взял ее за руку, она склонилась к нему и тихонько поцеловала.
– Здравствуй! – шепнула она.
Тут он резко притянул ее к себе, так что Китти упала на него, а он впился в ее губы. Она чувствовала прикосновение его рта и рук, тепло его тела, ритм дыхания. И позволила мыслям об Эде затопить свое сознание, твердя себе, что выбор сделан. Едва войдя в комнату и увидев его на кровати, она приняла на себя ответственность за дальнейшее.
Он отодвинулся, давая ей место рядом, целуя лоб, уши и шею. Китти закрыла глаза – веки ждали поцелуев. Его пальцы скользили по ее шее. Он начал расстегивать ее рубашку. На третьей пуговице она схватила его за руку:
– Погоди.
В комнате было два слуховых окна и эркер, откуда струился ясный свет летнего вечера. Китти стеснялась некрасивого форменного белья.
Поэтому встала с кровати и задернула маскировочные шторы. Комната погрузилась во тьму, лишь тонкая полоска света сочилась из-под двери.
Ощупью Китти вернулась в объятия Эда. В темноте она чувствовала себя раскованнее и позволила его рукам блуждать где вздумается. Он снял с нее рубашку и бюстгальтер. Легонько коснулся груди – по коже словно пробежал ток, бросая в дрожь. Захотелось прильнуть к его обнаженному телу.
– Нечестно, – шепнула она, – ты еще одет.
Он стянул с себя рубашку; голые по пояс, они снова принялись страстно целоваться. Чем дольше он ее гладил, тем горячее отзывалось тело. Китти знала, что случится дальше, и хотела этого, хотела с той минуты, когда они поцеловались на Маунт-Каберне. С той минуты, когда он сошел на причал Нью-Хейвена, как вернулся к ней живым и невредимым.
Китти никогда прежде не раздевалась перед мужчиной. Никогда не занималась любовью. Нет, она не наивна: некоторые девушки из ее отряда подробно описывали, как проводят свободные вечера, но сами ощущения для нее были новостью. Она не знала, как можно описать происходящее, в сознании всплывали лишь грязные слова, виденные на стене туалета или услышанные сквозь общий хохот в
