– Зачем их прятать, Эд? – вздохнула Китти.
– Я не прятал. Я их там хранил. Ты в курсе, что пустые бутылки можно сдать? По два пенса за штуку. Со временем наберутся неплохие деньги.
Эд непроизвольно повысил голос. Китти поняла, что ему стыдно и он защищается, а потому не стала продолжать разговор. Но теперь всякий раз, когда Эд становился сонным и молчаливым, она подозревала, что он выпил. Об этом следовало бы поговорить. Но все ее силы и время уходили на Элизабет. Да и затрагивать эту тему было боязно.
* * *В мае, когда живые изгороди оделись белым цветом боярышника, а деревья заблестели молодыми листочками, Ларри и Джеральдина решили наведаться в родные края. Приехать они грозились давно, и вот настал момент, когда Эд дома, а Ларри смог оторваться от дел компании. Корнфорды мчались из Лондона в новеньком «райли», вишневом с кремовыми боками. Это лишь первое свидетельство того, что Ларри стал богатым человеком. Он вышел в пошитом на заказ твидовом костюме. Впрочем, галстук был подозрительно похож на его прежний школьный.
Китти расхохоталась:
– Ларри, что с тобой! Ты превратился в мелкого помещика!
– Это все Джеральдина! Она за меня взялась.
На Джеральдине – приталенное длинное красное шерстяное пальто: Китти таких отродясь не видела. На ее стройной фигуре оно сидит просто великолепно.
– Господи, я чувствую себя замарашкой! – воскликнула Китти. – Надеюсь, наш образ жизни вас не слишком смутит.
– Да о чем ты? – Джеральдина улыбалась с видом человека, настроенного получить удовольствие. – Такое счастье – вырваться из Лондона. Ты только взгляни! – Она показала рукой на небо, деревья и холмы. – По сравнению с этим Кенсингтонские сады – убожество!
Джеральдина была безупречна. С восторгом наклонялась над Элизабет, теперь почти пятимесячной. Привезла подарок Памеле. Куклу. Не пупса, а настоящую даму, которую к тому же можно переодеть в дополнительный наряд. Памела от восторга лишилась дара речи.
– Скажи спасибо, Пэмми.
Малышка уставилась на прекрасную гостью, не в силах вымолвить ни слова. Ее глаза сияли благодарностью.
– Это ты отлично угадала, – сказала Китти. – Больше всего на свете она хотела такую куклу.
Прибыли подарки и для Китти, или, как выразилась Джеральдина, «вашему столу»: коробка конфет «Фортнем энд Мэйсон» и бутылка «Дом Периньон».
– Господи, где ты это достала? – удивлялся Эд, изучая этикетку.
– У Ларри в погребе, – улыбнулась Джеральдина. Они с Ларри построили дом в Кэмден-Гроув, по соседству с отцом Ларри. – Это вино тридцать седьмого года, который, как мне сказали, был весьма удачным. Надеюсь, вы не думаете, будто я со своими дровами в лес приехала.
За обедом Ларри рассказывал о семейном деле.
– Все это стало для меня откровением. Помните, как я категорически не хотел влезать в этот бизнес? Да и в любой другой, честно говоря. Уверен, вы наверняка думаете, что теперь я занимаюсь этим исключительно ради большой машины и так далее. Но, по правде говоря, теперь я просто влюбился в эту работу.
– В бананы, Ларри? – улыбнулся Эд.
– И в бананы тоже, – отмахнулся Ларри. – Но главное, в саму компанию. Я так горжусь тем, что создали мой дед и отец. А ты знаешь, что мы чуть ли не единственная компания, которая платит пенсии сотрудникам? Аж с двадцать второго года. У нас есть фонд обеспечения персонала. Ежегодно компания отчисляет дополнительные десять процентов от зарплаты в особый накопительный вклад для каждого сотрудника. По достижении пенсии они получают кругленькую сумму. А если этого недостаточно, мы добавляем.
Джеральдина мягко коснулась его локтя.
– Ладно, – спохватился Ларри. – Хватит о бизнесе.
– Да нет, продолжай, – попросила Китти. – Мне так нравится, что ты любишь дело, которым занимаешься.
– Суть в том, – Ларри воспламенился снова, – что наши сотрудники любят компанию. Еще никто не уволился. У нас есть собственные спортплощадки. В Нью-Мэлдоне для лондонской команды, а также в Эйвонмауте и Ливерпуле. Мы ежегодно проводим соревнования по крикету между «Файфс» и Мэрилебонским крикетным клубом. Некоторые из наших играют за сборную страны.
– Беру свои слова обратно, – кивнул Эд. – Это больше чем бананы.
– Разумеется, компания живет с торговли бананами, – сказал Ларри, – но эти средства справедливо распределяются между всеми сотрудниками, как в семье. – Правда, – Ларри покраснел, поняв, что, наверное, перестарался, – большую часть получаем мы с отцом.
– Меня впечатляет любое богатство, – ответил Эд. – Я, черт возьми, знаю, сколько нужно пахать, чтобы его заработать.
– У Эда все просто отлично, – вставила Китти. – На них теперь работает целая куча южан.
– Трое это еще не куча, – поправил Эд. – Но как только снимут все запреты, полагаю, мы развернемся в полную силу.
– Не будем о запретах! – рассмеялась Джеральдина. – Я так от них устала!
Китти искренне хотела полюбить Джеральдину, но не смогла, как себя ни заставляла. И теперь стыдилась этого, догадываясь, что всему причиной простая ревность. Ларри всегда был ее особенным другом – Китти предпочитала именно эту формулировку, чтобы не слишком углубляться в тонкости. Так что ей по идее бы радоваться, что он наконец-то устроился в жизни. Но Китти не слишком нравились произошедшие с ним перемены, ни этот твидовый костюм, ни шикарная машина. Она предпочла бы прежнего Ларри – с недоуменным лицом и перепачканными краской пальцами. Чтобы он снова принадлежал ей, чтобы они обсуждали персонажей книг и то, как сложно сделать хороших людей интересными.
Джеральдина спросила об их соседях, и после неловкой заминки выяснилось, что речь о Джордже и Луизе.
– Как-нибудь, если это удобно, я бы снова хотела увидеть Иденфилд-Плейс, – сказала она, – он весьма впечатляет.
– Скорее весьма ужасает, – заметил Эд. – Подобные чудовища возводятся, когда некуда деньги девать. В свое время отец Джорджа был, говорят, богатейшим человеком в Англии.
– Если хочешь, можем после обеда прогуляться, – предложила Китти.
– Я с удовольствием, – ответила Джеральдина. – У Ларри столько теплых воспоминаний о времени, когда он квартировал в усадебном доме.
– Нет, милая, – поправляет Ларри, – я жил здесь, на ферме. А в Иденфилд-Плейс жила Китти.
– Так как же ты сдружился с лордом Иденфилдом?
– Из-за Китти. Джордж был к Китти весьма расположен. А Китти полюбила Эда. А Эд мой лучший друг.
– О, – выдохнула Джеральдина, – я не так поняла. Впрочем, не важно.
Они шли через парк в сторону усадебного дома: Китти с Мартой в коляске, Памела и Джеральдина. Ее расспросы о материнстве и о детях показались Китти неискренними, будто самой Джеральдине эта тема неинтересна, но она выбрала ее из вежливости. Тем не менее над беседой витал едва уловимый, но явственный аромат хорошего тона.
– И ты со всем справляешься сама! – восхищенно восклицала Джеральдина.
– С уборкой мне вообще-то помогают, – призналась Китти, – два-три раза в неделю.
– Хоть раз с того дня, как родилась малышка, у тебя было время отдохнуть от нее?
– Нет. Пока нет.
– Она ничего не делает, – вставила Памела. – Ни
